Дж. Коннолли - Слоеный торт

Оттуда я переехал в Штаты. В гребаную Калифорнию, где вдоволь насладился красотами пейзажа и красками жизни. Это наслаждение со мной делили люди, совершенно не похожие на тех, с кем мне приходилось общаться раньше. Люди из мира искусства – актеры и актрисы, режиссеры и сценаристы, музыканты, короче говоря, люди благоразумные и здравомыслящие, а не какие-то там подонки и отбросы общества. В Эл-Эй я вращался в кругу тех, кого считают сливками общества, чьи дома стоят у береговой линии и о знакомстве с кем можно только мечтать. И тут я вдруг осознал, что жутко скучаю по всему английскому: по холодному дождю, по тяжелой пище и по старой доброй британской матерщине. Когда я вернулся в серую, бесцветную старушку Англию, настроение мое потихоньку улучшилось. Торговля «экстази» очень скоро преобразовалась в высокоорганизованную отрасль. Цены значительно снизились, а управляли всем бригады накачанных мордоворотов. Поэтому я решил не конкурировать. У меня имелись и другие денежные источники, так что я не стал торопиться и срочно подыскивать новую работу. Однако, убедившись все же, что мое возвращение не осталось без внимания, стал ждать, что произойдет. Многие из моей старой команды, с которыми мы зажигали в восемьдесят восьмом и восемьдесят девятом, либо отсиживали срок, либо смылись на Гоа, либо отправились к праотцам. Так что я готов был рассмотреть новые предложения и завести новых компаньонов. В погоне за быстрой наживой я несколько раз ввязывался в безрассудные предприятия, но, не поимев ничего, кроме риска загреметь в тюрягу, решил потихоньку заниматься всем, что под руку подвернется, дабы не терять навыка и пополнять иссякающий запас наличности.

Потом, спустя почти пять лет с момента нашей последней встречи, мне позвонил Морти. Я сидел в каком-то пыльном старом кабаке на задворках старого района. Был полдень. Я читал утренний выпуск «Ивнинг стандард» и потягивал пиво из бутылки. Такое в моей жизни бывает крайне редко. И вот, когда я уже собирался уходить, подошел старик и сообщил, что мне звонят, и попросил следовать за ним.

– Думаю, ты что-то путаешь, приятель, – сказал я. – Никто не знает, что я здесь.

– Нет-нет. Спрашивают именно вас.

– Кто спрашивает?

– Не знаю. Мне просто сказали пригласить вас. Конечно же, он врал. Хотя это и не так уж важно. Ну откуда, скажите, ему знать, кто я такой? Он ведь даже не спросил, как меня зовут. Старик вошел в дверь с надписью «Посторонним вход воспрещен». Следом я. Наверное, нет ни одного человека, кто не хотел бы войти в дверь с такой табличкой. Итак, старик ткнул пальцем в трубку и молча удалился. На другом конце линии оказался Морти. Думаю, он ожидал, что я взбешусь и начну выпытывать у него, как он узнал, что я здесь. Я не позволил себе выказывать эмоции. Потому что именно этого он и хотел. Мортимер вообще любит подстраивать такие сцены. Ты в ярости, а ему – забава. Я заговорил с мистером Мортимером в самой непринужденной манере, словно ничего нет особенного в том, что он позвонил мне именно в эту богом забытую пивнушку. Без предварительной договоренности. Как будто это мой рабочий кабинет и не застать меня в нем просто невозможно. Он хотел увидеться со мной в том самом баре, где мы встречались в восемьдесят шестом. Морти хотел что-то мне предложить. Хотел, чтобы я пришел, выслушал его и сказал все, что я об этом думаю. Сегодня днем? Согласен. Какие проблемы? Увидимся, мистер Мортимер. В три часа? Отлично. Мне подходит. До скорого.

Я повесил трубку, вернулся в бар и попросил бармена налить мне коньяку «Пять звезд». Меня переполняли эмоции. Внешне я сохранял спокойствие, но сердце бешено колотилось. Как будто меня хотели принять в масонскую ложу. Да, меня приглашали в большой бизнес. Морти – не тот человек, который станет вводить тебя в шайку воришек, специализирующихся по автомагнитолам. Мистер Мортимер играет по-крупному.

Старик ни в какую не захотел брать денег за выпивку, просто отстранил мою пятерку и продолжил разливать пиво, как будто друг Морти – и его друг. Даже такая мелочь дает понять, что ты избран.

И вот он, все тот же бар, что и пять лет назад, все тот же манерный бармен за стойкой, те же обои с золотым теснением и те же первоклассные шлюхи, только на пять лет старше. Я вхожу. Морти уже на месте и встречает меня взглядом. Без лишних слов он переходит прямо к делу. У него есть возможность достать кокаин исключительного качества. Причем количество будет определяться скоростью и объемами реализации. Товар очень хороший, просто отличный. Источник надежный и безопасный. Потом я узнаю, что это мистер Прайс. Также у Морти уже имеются желающие приобрести товар. Правда, он плохо разбирается в тонкостях переговоров. Для него это обычная торговля или профессия, мало чем отличающаяся от всех других. Впрочем, здесь наши мнения совпадают. Морти намерен заняться бизнесом просто потому, что не хочет оказаться в положении вымершего динозавра. Он и так уже староват для новичка: четыре десятка все-таки. Зато за эти годы Морти наработал кучу полезных связей, а также прочную репутацию безжалостного, но очаровательного негодяя. Прямой вопрос требует не менее прямого ответа. Тут дурака не сваляешь. Хочешь вступить в игру? Стать партнером? В равных долях? Пятьдесят на пятьдесят? Да или нет? Ответ нужен сегодня. Точнее, сию минуту. Морти говорил о ценах, о наличии товара так, словно он уже давно знаком с этим бизнесом. Почему я? Почему он обратился именно ко мне? Потому что я мыслю как парень, который не хочет попасться и загреметь на многие годы в тюрягу. Морти и так уже немало пришлось отмотать. А я рассуждаю как преступник, но как преступник, которого еще ни разу не ловили. Хоть он меня и не знает, но наслышан. И люди говорят, что на данный момент я подхожу как никто другой. Я – не трепло, в делах не приемлю суеты. Но для начала мне нужны здравомыслящие союзники. Хочу ли я начать продвигаться с самого нижнего уровня? С розничной торговли? Ему нужен партнер. В некоторых делах без партнера не обойтись. Что для меня важнее: сохранить репутацию или сколотить состояние? Он обещает, что я не буду мальчиком на побегушках. «Сынок, я просто хочу заниматься с тобой бизнесом», – сказал он. «Идет», – ответил я. И попросил лишь об одном: никогда больше не называть меня «сынком». Терпеть этого не могу, даже когда так зовет меня мой старик. Морти дал слово, что этого не повторится. Мы ударили по рукам.