Наталья Александрова - Настоящая жизнь

Брюль говорил все это таким спокойным, едва ли не ласковым голосом, что Герман просто затрясся от страха. Лицо его было совершенно белым, губы дрожали, глаза вылезали из орбит.

— Я ничего не знаю! — завизжал он, совершенно ничего уже не соображая. — Я не видел никаких денег! Я ее не убивал! Меня самого хотели убить! Когда Катя пришла, я был без сознания, в квартире полно газа, а эта ваша… Кара уже была мертвая!

— Катя? — оживился Брюль, услышав в новое имя. — Что еще за Катя?

— Катя… это моя де… девушка…

И тут же мелькнула мысль, что зря он назвал ее имя. Ведь она спасла ему жизнь и вообще… она женщина. Но живот жутко болел от удара, и в голове все смешалось.

«Она сама виновата! — пришла безумная мысль. — Зачем она вообще пришла в субботу. Зачем закрутила газовые краны? Я бы умер и не мучился сейчас…»

— Как интересно! — восхитился Брюль. — Значит, эта твоя… девушка Катя нашла вас с Карой, причем ты был без сознания, а Кара — уже того?

Шило снова подскочил к Герману и опять с размаху заехал ему ногой в живот. Живот ответил на удар привычной резкой болью.

— Ты, козел! — завопил Шило. — Ты Карку трахал? Говори! Трахал, а потом убил!

— Шило, ты повторяешься, — скучающим голосом сказал Брюль, — хотя, конечно, бить в одно и то же место — это хорошо, так оно больнее. Только я это все немного по-другому вижу. Наш упитанный друг, — Брюль, осклабившись, кивнул на то, что осталось от Германа, — наш упитанный друг подсадил Кару в свой лимузин — тут его можно понять: Кара была девушкой безнравственной, но красивой. Он привез ее к себе домой… Зачем это было нужно ему — понятно, у него были грязные намерения, а вот зачем это было нужно Каре…

— Слушай, Брюль, — прервал партнера Шило, — ну чего ты так долго базаришь?

— Ты, Шило, слушай, когда умный человек говорит, слушай и учись. Так вот, Каре этот вонючий козел понадобился, чтобы от нас удрать с деньгами и отсидеться пару дней. Ради такого дела она даже согласилась с этой рухлядью трахнуться… Значит, эта сладкая парочка вовсю развлекается, а в это время приходит старая боевая подруга нашего маленького Казановы. Эти двое так увлечены практической Камасутрой, что ничего вокруг себя не замечают, а, как ее, Катя от такого зрелища приходит в ярость, хватает что-нибудь тяжелое — что там у женщин принято — скалку или ножку от табурета,. — и как следует прикладывает по черепу обоих развратников… Потом она осматривает поле боя и тут находит Карину сумку с нашими денежками. Думаю, она очень обрадовалась, и мысли ее приобрели новое направление. Деньги она прячет, Кару, допустим, душит подушкой — соединяя, так сказать, приятное с полезным, а этого заплесневелого гриба, — Брюль снова мотнул головой в сторону Германа, — приводит в чувство, внушая ему, что он обязан ей своей поганой жизнью…

— Ну ты, Брюль, даешь! — восхитился Шило. — Классно все разжевал! Наверняка так оно и было!

— Ты, герой-любовник, — Брюль повернулся к Герману, поигрывая щипцами, — а куда вы покойницу-то дели?

— Мы… мы ее в лес увезли… за город и сбросили в яму, утопили… там воронка такая, полная воды…

— Ну какие же вы молодцы! — Брюль расхохотался. — Прямо как взрослые! Фильмов, что ли, насмотрелись по видику? Кто вас надоумил-то?

— Это… это Катя… я уже ничего не соображал, она мне говорила, что делать…

— Ну, насчет того, что ты ничего не соображал, — я тебе охотно верю. Похоже, это твое обычное состояние. А вот твоя Катя вызывает у меня все больший интерес. Видно, девочка не из слабых. И очень неплохо умеет все просчитывать. Наверняка она тебя потому и не грохнула, чтобы ты ей помог Карины мощи пристроить… Нет, я определенно хочу познакомиться с этой Катей! Тем более что теперь это просто необходимо. Девочка нечаянно унесла наши деньги…

И тут же Брюль с неожиданной яростью схватил Германа за волосы, ударил его коленом в многострадальный живот и заорал:

— Где эта твоя Катя?! Колись быстро, падаль!

Герман уже совершенно потерял человеческий облик. Землисто-серый от страха, трясущийся, как желе, он, как зачарованный, смотрел на блестящие щипцы в руке Брюля. Ему казалось, что тело его разваливается на части, части — на маленькие кусочки, а кусочки — вообще на молекулы. Послушно и безвольно, как автомат, он заговорил:

— Катя… она работает в магазине «Все для дома», в отделе электротоваров…

— До которого часа она на работе?

— До семи часов.

Шило вдруг схватил лежащую на столике электродрель, сунул вилку в розетку ярко-желтого удлинителя и заорал, перекрывая визг дрели: