Кензо Китаката: Пепел

Кровотечение почти прекратилось. Зато пришла боль. Я посчитал, что внутренности он мне не попортил. У него просто сил не было, чтобы ударить как надо.

Я сидел и думал. Вообще-то в таких случаях я бью человека до смерти. А тут один раз ударил. Старею, наверное.

Йоси вышла из ванной и взялась за утюг.

Я сменил повязку – окровавленную марлю снял, чистую прижал к ране.

– Есть у тебя хорошая рубашка?

– Есть две. Только что из прачечной.

Галстук я снял еще раньше и спрятал в карман пиджака.

– Я немного посплю. Если не проснусь к семи, разбуди меня. Вата у тебя найдется? Если нет, раздобудь кусок ткани. Надо наложить тугую повязку. Примерно вот такой ширины.

Я показал пальцами, какой именно. Потом нырнул в постель.

Из-за боли я заснул не сразу.

Жить как собака. Сдохнуть как собака. Неожиданно в голове всплыло, откуда это у меня.

От старика, от босса. Когда я встретился с ним, мне было девятнадцать.

– Ты похож на собаку. На голодного бродячего пса. Тогда босс был молод. И амбиции у него были такие,

что искры сыпались из глаз.

Почему-то в голове у меня засела эта фраза: "Как собака". Я и собирался жить и сдохнуть как собака. Был готов к этому с тех пор, как услышал эти слова от старика.

Сам не заметил, как уснул. Потом Йоси разбудила меня. Было семь утра.

Побрившись и сменив повязку, я несколько раз обернул торс длинной полосой материи, стараясь, чтобы ткань поплотнее легла на рану.

Йоси тщательно отгладила пиджак и брюки – костюм выглядел как новый. Я чувствовал боль в боку, но понемногу привыкал к ней. Мои кишки остались целы.

– Знаешь, ты странная женщина. – Я хотел сказать ей, что мы подходим друг другу. – Думаю, ты была бы в экстазе, если бы меня всего изрезали и я корчился от боли.

– Сердишься?

– Нет.

– Я сама была поражена, но ничего не могла с собой поделать.

– Все прекрасно. Со мной можно так себя вести. Я всего лишь собака.

Йоси не поняла, что я хотел сказать. Она сварила кофе, и я съел пару тостов.

– Вид у тебя неважный.

Я потерял много крови. Наверняка выглядел хуже, чем обычно. Это очень хорошо – как раз для похорон.

– Не понимаю, как это возможно – самому зашить такую рану на собственном теле.

– Мы, якудза, сами зализываем свои раны. Вот такие мы люди.

Я встал и вышел в прихожую. Когда надевал обувь, боль резанула особенно сильно. На одном ботинке заметил пятно крови.

– Придешь сегодня вечером?

– Никогда не задавай якудза подобных вопросов, – ответил я, обуваясь.

Выйдя на улицу, я не смог определить, где именно произошла стычка с поклонником Йоко. Где-то рядом с подъездом.

Сначала я прошелся по улице вдоль реки, затем вышел на главную дорогу, чтобы поймать такси.

Жить и сдохнуть как собака. Ничего не изменилось. Я продолжаю жить как собака. Собака и есть – вот кто я такой.

Остановив такси, я назвал адрес нашего офиса. Машина помчалась по городу, залитому утренним солнцем.

У входа в офис стояло четверо парней. Одного я видел впервые.

– Ты кто?

– Его зовут Канеко. Он новенький. Помогает убираться в офисе. Брат Сугимото его привел, – объяснил один из парней.

Канеко низко поклонился.

– Похож на бродячего пса, – произнес я и повернулся к нему спиной.

Вошел в офис – все уже блестело чистотой.

– На похоронах соберется весь клан. Постарайтесь быть на высоте. Ведите себя так, чтобы боссу не пришлось за вас краснеть, – обратился к семье Сугимото.

Парни ответили дружным громким кличем и поклонились.

– Едем? – спросил Сугимото и первым вышел из офиса.

Черный как ночь "мерседес". Бродячий пес Канеко гордо застыл у машины и придерживает открытую дверцу.

– Когда придет твоя очередь умирать, желаю тебе выглядеть так же.

– Спасибо!

Я сажусь в "мерседес" и достаю сигарету. Сугимото подносит зажигалку. "Мерседес" трогается, я медленно выпускаю струю дыма и закрываю глаза. В голове – ни единой мысли.