Татьяна Чистова - Война в наследство

– А там что? – он махнул в сторону пруда на въезде.

Анисимова помрачнела, отобрала у Олега ключ и открыла-таки неподатливый замок калитки.

– Непонятно, – она прошла за Олегом во двор, – средь бела дня сгорели, когда хозяева в город уехали. Полыхнули разом, как свечки, и в полчаса дома в головешки превратились. Мы затушить пытались, да какое там…

– А пожарку чего не вызвали?

Олег открыл входную дверь и оказался в прихожей. Воздух был тяжелый и сырой, пахло картошкой и мокрой бумагой. Вдоль стенки на крючках висела старая одежда, на подоконнике лежала стопка пожелтевших газет. Было темно, Олег поставил рюкзак на стул, нашел выключатель, хлопнул по нему раз-другой, но без толку.

– Отключили, – сообщила Анисимова, и у нее в руках зажегся фонарик, – утром дадут часа на два и вечером, с шести до девяти. Как раз хватает воду нагреть, и насос включить и еду приготовить. Привыкайте.

Открытие малость ошеломило: свет в Ильинках на памяти Олега отключали раза два. Первый, когда ставили новую ЛЭП, а второй все само вырубилось во время немыслимой силы грозы, и было это в тот год, когда они с Вадькой закончили школу. С той поры перебоев не наблюдалось.

– Магазин закрыли, мост сломали, – перечисляла напасти Анисимова, – в город в объезд теперь ездим, три километра крюк. Поэтому и пожарка к нам не поехала…

– Как сломали? – оторопел Олег, – кто, зачем?

Мост, по правде говоря, был так себе, две плиты через тихую речушку. Однако он здорово сокращал дорогу до ближайшего райцентра, и теперь, чтоб туда попасть, приходится выезжать на федеральную трассу. Кому в голову пришло, интересно?

– Говорят, то ли трактор тяжелый шел, то ли бульдозер. Мост и не выдержал. А ремонтировать некому, в администрации сказали, что мы неперспективные, и если хотим мост, то за свой счет.

Олег взял у Анисимовой фонарик, и принялся искать в шкафах свечи и спички. Помнил, что где-то были запасы, еще дед с бабкой покупали, но зря шарил по пыльным полкам, забитым всяким хламом. Попадалась все какая-то ерунда, а нужного не было.

– Вы надолго сюда? – спросила из полумрака Анисимова.

– Нет, недели на две. Дом продавать буду. Не знаете, никому не надо?

Анисимова нахмурилась и спрятала руки в карманы.

– Да кому мы тут нужны в этой глуши. А кто захочет, так сам не отдашь

Стало тихо, только с речки доносилось лягушачье кваканье, трещали кузнечики, а из леса прокричала что-то жутковатое большая птица.

– Оставьте пока фонарик, – сжалилась Анисимова, – завтра отдадите. У меня еще один есть, я на всякий случай запасной купила, и батарейки к нему.

– Спасибо. – Олег отдал ей долг и проводил до калитки. Окна домов через дорогу на Шоссейной и Крайней улицах были черны, и непонятно: пусто внутри, или есть живые.

С фонарем дело пошло на лад. Олег обошел дом, чувствуя себя героем ужастика: светил по углам, то и дело ожидая обнаружить там нечто страшное. Но все было знакомо – и шкафы с книгами и посудой, и письменный стол у балконной двери, и диван, продавленный и скрипучий. И небольшая комната по соседству, где жили они с Вадькой, сейчас заваленная коробками с разным хламом так, что и через порог не пройти.

И древняя металлическая кровать с толстым матрасом, из которого вылетела туча пыли, едва Олег прилег, пробуя это ложе. Расчихался, повозился, укладываясь, и выключил фонарь. По потолку прыгали дерганые тени, но какие-то расплывчатые, нечеткие. От каждого движения в матрасе пели пружины, по стеклу шуршала крыльями большая темная бабочка, неподалеку орали лягушки. Олег закрыл глаза, накрылся старым пледом и вдруг всей шкурой почувствовал, как время качнулось назад. Он снова школьник, перешел в выпускной класс, что впереди целое лето, а завтра отец привезет сюда нашкодившего накануне Вадьку, и целых три месяца у них все будет хорошо. Они снова дети, бестолковые и любопытные, и жизнь только началась, и столько еще всего в ней будет….

И тут будто когтями по стенке провели, тихий шорох перешел в скрежет, Олег замер. Рядом ворочалось что-то живое, сильное, оно силилось выбраться наружу и грызло доски пола. Или стенку – Олег спросонья не понял, вглядывался в темноту. Глаза привыкли к полумраку и в нем точно было пусто, звук шел то ли из подпола, то ли с чердака. То ли со всех сторон сразу: теперь скрежетало в прихожей, под порогом двери. Бабочка на окне затихла, умолкли лягушки, и только невидимые в темноте зубы точили доски пола и стен. Олег приподнялся на кровати, прислушался. Сон пропал, оторопь тоже, и звук показался знакомым. Это началось не сегодня, и не вчера, звери всегда жили тут, днем прятались от людей, а ночами выходили на промысел. Мыши, поганки, кота на них нет.