Андрей Житков - Хакер

— Ты о ком? — спросил Лобстер. Задумавшись о своем, он совсем потерял нить Гошиного рассказа.

— Как о ком? О моем серебряном колокольчике, кареглазой Хэ! Ты бы видел ее ноги! Куда там вашим топ-моделям! Когда я отлучил ее от команды, они смотрели на меня, как звери, думал — убьют! В общем, в первом же нашем порту я сунул Хэ в чемодан, благо что гибкая была, как змея, и сошел на берег. Таможня дает добро! Они увидели мою обгоревшую под китайским солнцем рожу и даже паспорт смотреть не стали, сразу ясно — настрадался мужик на чужбине. А потом она у меня в круглом аквариуме жила. Пока я по китаям ходил, рыба у меня сдохла, вода высохла, вот и посадил я в аквариум вместо золотой рыбки свою Хэ. Боялся, что убежит. Правильно говорят: чему быть, того не миновать. — Гоша тяжело вздохнул.

— Ладно, хватит уже пургу гнать! — недовольно сказал Лобстер.

— Вот так все вы — пурга, пурга! А я, между прочим, никогда больше никого не полюблю! Лобстер рассмеялся:

— С тобой, Гоша, не соскучишься! Где обещанные бабы?

— Где, где? В Ревде! Миранда уехала? — неожиданно задел за больное Гоша. Лобстер только кивнул в ответ.

— Ну вот, понимать должен, что такое любовь. Не мальчик, — ворчливо сказал Гоша.

Внизу хлопнула подъездная дверь. Раздались женские голоса. Гоша глянул в лестничный пролет. Лобстер последовал его примеру.

Тонкие руки ритмично касались перил, словно клавиш рояля. И — раз, и — два! Голоса звенели, отражаясь от стен. Два голоса тоненьких, девичьих, третий — погуще, его владелица явно курила с детства.

— Безобразие! Пятый этаж, и лифта нет! — возмущенно произнес девичий голос.

— Я же говорил — придут, — подмигнул Гоша Лобстеру. — Выбирай любую!

Улицы были залиты жидким туманом. Лобстер устало брел по тротуару вдоль шоссе, периодически зевал и поеживался от утреннего холода. Услышав шум мотора за спиной, оглядывался, вскидывал руку. Но подвозить его не хотели.

В квартире у Гоши случился скандал. Дело в том, что сначала Лобстер ухаживал за тонкоголосой. Кажется, звали ее Леной… Боже мой, как бесцветны, как невыразительны эти имена по сравнению с интернетовскими никами! Нет-нет, он был несправедлив к девушке — имя как имя, не хуже и не лучше других, упрекнул себя Лобстер. А где же взять Хуан, или как там ее звали, Гошину китаянку?.. В общем, когда он предложил Лене поехать к нему «покувыркаться», она так возмутилась, будто он хотел от нее чего-то противоестественного. Сказала, что она не такая, а он слишком наглый и бесцеремонный. Какой уж есть! А то он не знает этих актрисочек из «Щуки»! Строят из себя недотрог, а как с мастером или с каким нужным режиссером ради роли переспать, так это пожалуйста — угощайтесь! Можно было бы, конечно, нагрубить этой чертовой Лене, но он, как истинный джентльмен, не стал, а через полчаса увлекся «курильщицей». «Курильщица» оказалась «такой» — потащила его танцевать в темную комнату. Обнимала, целовала взасос, нежно поглаживая рукой по заднице…

Лобстер осторожно провел языком по распухшим от поцелуев губам.

…Потом, когда под утро из гостей в комнате никого не осталось, поволокла его в дальний угол, как тот паук из детского стихотворения, расстегнула на нем джинсы, подпрыгнула и обхватила ногами, прижавшись спиной к стене… Лобстер рассмеялся, подумав, что примерно так же полуголые мужики на сабантуе обхватывают гладкий столб, пытаясь взобраться на него и достать приз — меховую шапку. М-да, надо бы походить в тренажерный зал. Не помешает…

Ему было тяжело, но он держался. «Курильщица» уже сладостно стонала и принялась покусывать его левое ухо, но тут в комнате зажегся свет. Нужно было видеть лицо этой самой недотроги Лены! Если б под рукой у нее оказалось африканское копье из Гошиной коллекции, она, не задумываясь, метнула бы его в парочку и пригвоздила обоих к стене, как букашек. Но, к счастью, копья не было, поэтому она стала страшно орать и швыряться пустыми стаканами, которые оставили здесь парочки. Стаканы звонко ударялись о стену и сыпались вниз тысячью мелких осколков. Лобстеру повезло — ни царапины, а вот «курильщице» в кровь посекло лицо и руки. Он был настолько растерян, что даже не пытался защитить себя и свою партнершу. На шум прибежал Гоша в трусах, мгновенно просек ситуацию, вцепился в эту злобную фурию Лену мертвой хваткой и, не давая поднять рук, повалил девушку на пол. Она визжала так, что наверняка было слышно на Садовом кольце. У Лобстера чуть не лопнули перепонки. Собака на сене, чтоб ей!.. Гоша, приводя Лену в чувства, как следует отхлестал ее по щекам. Она прекратила орать и зарыдала. Гоша помог ей подняться, увел на кухню — утешать. «Курильщица», плача, отправилась в ванную смазывать йодом царапины. Полный облом! Больше Лобстеру ничего не хотелось. Он выпил две банки джин-тоника, чтобы хоть немного снять стресс, оделся и ушел, ни с кем не попрощавшись…