Андрей Дышев - Вечер гениев

Усадив Серегу за столик кафе, Князь крепко пожал Сереге руку, сказал, что гордится знакомством с ним, что преклоняется перед людьми интеллектуального труда, которые двигают научно-технический прогресс, а потом незаметно сунул ему в карман две купюры.

Когда Серега остался один, он вытащил деньги, разгладил их на колене и внимательно рассмотрел. Это были две стодолларовые купюры. "Сто мне, сто Мише, – подумал он. – И Нечипоруку можно немного подкинуть на мороженное."

Деньги пьянили и кружили голову, как коричневый порошок. Сереге вдруг захотелось снова испытать радость удачи, получить в свой адрес комплименты и честно заработанные деньги. Потом снова работать, и снова восходить на пьедестал. И так всегда…

Женька Нечипорук, получив от Ковальского "на мороженное", как-то сразу понял, что его тетрадь с методиками содержит неисчерпаемый источник материальных средств. Во время летних каникул он подрабатывал на рынке, торговал нелицензионными дисками, за что несколько раз был бит конкурентами и имел неприятности с милицией. Судя по тому, с какой легкостью Ковальский заплатил ему десять баксов за пользование его тетрадью, Нечипорук пришел к мысли, что живет неправильно, сидит на мешках с золотом, и не замечает этого.

Но более всего его задел тот факт, что недостаточно умный, но хитрый Ковальский воспользовался его знаниями, его разработками и наварил на этом деньги. А он, Женька Нечипорук, для которого органическая химия была матерью родной, развесил уши и позволил себя эксплуатировать.

В нем взыграл азарт спортсмена, уверенного в своем неоспоримом преимуществе. Получив от Ковальского свою заветную тетрадь, где двенадцать страниц занимал только список литературы, Женька на несколько дней засел в библиотеке, где в журнале "Гельветика-Акта" нашел формулу этонитазена – вещества, за которое, по его сведениям, любители "кайфа" выкладывали приличные деньги.

Он приехал к своей бабушке в Погар вместе с другом – Лешей Филиным. И когда два молодых человека встали посреди двора, бабушка растерялась. Расставив руки, она смотрела подслеповатыми глазами то на одного, на то другого.

– Что-то не признаю, кто из вас Женька…

Нечипорук рассмеялся, опустил сумку на землю и обнял бабусю.

– Сколько мы уже не виделись? Года два? Или три?

– Как ты вырос! Я бы тебя ни за что не признала! А тебя Лена спрашивала…

Бабушка, как положено, заплакала, но без слез. Потом засуетилась, поторопилась в погреб за картошкой.

– Рай, – расчувствовался Леша, присаживаясь на потемневшей от влаги и времени скамейке. Над ним висели тяжелые ветви яблони. По двору ходили куры, озабоченные вечным поиском корма. Тощая кошка, трубой подняв хвост, обнюхивала сумки.

В погребе еще оставались прошлогодние заготовки, и бабушка открыла банки с солеными огурцами и помидорами. Яичницу с неестественно оранжевыми желтками поджарила на сале. Крупно порезала хлеб, принесла с огорода пучок зеленого лука и петрушки. Когда ребята сели за стол, она выставила два граненых стакана и литровую банку с самогоном.

– Не, бабуль, – покачал головой Женька, заталкивая в рот лук. – Мы не будем.

– И друг твой тоже не будет? – удивилась бабушка.

– Не буду, – подтвердил Лешка, цепляя вилкой яичницу.

– Нам бы кофейку!.. Нет? Тогда чая.

"Какие молодцы! – подумала о ребятах бабушка, заваривая чай. – Не пьют, не курят, в институте учатся. Не то, что Володян Конобеевских. Тот как начинает с утра горелку пить, так до вечера не просыхает. А ведь он Женьке ровесник, когда маленькие были, вместе на луг бегали…"

– Мои колбы целы? – спросил Женька.

– А что с ними сделается? Я в твой сарай и не хожу. Если только за содой…

Сарай, стоящий на краю огорода, обложенный со всех сторон сушняком и дровами, обросший колючей малиной, в детстве был самым любимым местом игр у Женьки. Когда он был маленьким, сарай представлялся ему логовом разбойников, и Женька холодел от восторга и страха, когда открывал тяжелую скрипучую дверь и заглядывал в темную утробу. Голубые столбы солнечного света, проникающие через щели и прорехи в крыше, упирались в ржавый велосипед без колес, допотопную деревянную прялку, дырявое оцинкованное корыто, проржавевший до черноты серп… Встав взрослее, Женька навел в сарае порядок, покрыл крышу новыми листами рубероида, заделал щели и установил газовый баллон. Логово разбойников превратилось в химическую лабораторию, в которой парень проводил все школьные каникулы.