Алистер Маклин - Страх открывает двери

Я услышал, как в комнату кто-то вошел — вероятно, стюард. Теперь хозяином снова стал генерал, а Вайланд — его служащим и гостем. Способность генерала выступать то в одной роли, то в другой, и его умение следить за собой в самых разных обстоятельствах с каждым разом производили на меня все большее впечатление. У меня даже возникла мысль, что было бы неплохо, пожалуй, посвятить генерала в некоторые подробности и попросить его помощи в одном деле. Теперь я уже был уверен, что при необходимости он способен вести любую двойную игру. Правда, у меня были и кое-какие сомнения: возможно, между моим желанием контактировать с ним и его настоящим отношением ко мне лежит огромная пропасть.

Генерал сделал распоряжения относительно обеда, дверь за стюардом закрылась, и с минуту в комнате царила тишина. Потом кто-то поднялся, прошелся по комнате, и я услышал позвякивание бутылок и стаканов. Занавеска, закрывавшая нишу, отдернулась, и генерал сам поставил передо мной стакан. Секунды две он стоял и глядел на меня такими глазами, какими никогда бы не посмотрел на убийцу, похитившего его дочь и угрожавшего ей смертью. Это был долгий, вдумчивый, пристальный и испытующий взгляд. А затем уголок его губ тронула улыбка, и он подмигнул мне. В следующее мгновение он уже исчез, занавеска задернулась и я снова был отделен от всей остальной компании.

Генерал меня раскусил! Насколько глубоко он меня раскусил, я не знал, как не знал и того, каким образом он смог что-то почуять или заподозрить. Лишь в одном я был уверен: от своей дочери он не мог узнать ничего – я слишком хорошо внушил ей, что необходимо молчать.

В комнате послышался разговор, и через минуту слово взял генерал:

— Но ведь это чертовски оскорбительно и нелепо, — заговорил он таким тоном, какого я еще ни разу от него не слышал. Это был сухой, ледяной тон, который, по моим понятиям, всегда оказывал нужное действие на непокорное собрание директоров. — И я не виню Тэлбота, хотя он и убийца… Это бряцание оружием и эту охрану следует немедленно прекратить. Я настаиваю на этом, Вайланд! Неужели вы сами не понимаете, что это абсолютно излишне! Вот уж никогда бы не подумал, что такой человек, как вы, сможет пойти на такую дешевую мелодраматическую чепуху! — Генерал все больше и больше горячился, протестуя против того, чтобы его пасли под дулом пистолета или просто держали под непрерывным наблюдением. — Вы только взгляните на погоду! Ведь никто не сможет отсюда выбраться в ближайшие двенадцать часов! И просто не в состоянии причинить какие-либо неприятности. К тому же вы отлично знаете, что мне и самому не хочется никаких неприятностей. За свою дочь и Кеннеди я ручаюсь.

Ну и остер же генерал, остер как игла! Гораздо острее, чем Вайланд и Ройал. Правда, он немножко опоздал со своим протестом против слежки. Я понял, что он хочет добиться известной свободы действий. Возможно, для себя, но вероятнее всего, для своего шофера. А самое замечательное заключалось в том, что он, кажется, отвоевывал свои позиции. Вайланд практически согласился с ним, с той лишь оговоркой, что, пока он и Ройал будут в батискафе, генерал, его шофер и дочь должны ждать их в том стальном помещении внутри опоры вместе с остальными его людьми. А я до сих пор не установил, сколько человек Вайланда находится на Икс-13, но, по-видимому, кроме Ларри, Чибатти и его приятеля здесь было по крайней мере еще трое. И конечно, того же сорта, что и Чибатти.

Разговор прервал стук в дверь. Управляющий и официанты расставили тарелки и приготовились прислуживать за столом, но генерал велел им удалиться. Когда дверь закрылась, он сказал:

— Мэри, может быть, ты отнесешь что-нибудь Тэлботу? Послышался смягченный ковром звук отодвигаемого стула, и голос Кеннеди произнес:

— Позвольте мне, сэр?

— Благодарю вас, Кеннеди! Подождите секундочку — моя дочь сейчас положит все на тарелки…

Вскоре занавеска отодвинулась, и Кеннеди аккуратно поставил передо мной еду. Рядом он положил маленькую книжечку в синем кожаном переплете, выпрямился, бесстрастно взглянул на меня и удалился.

Он исчез, прежде чем я успел сообразить, какое значение имеет его поступок. Он прекрасно знал, что свобода действий, отвоеванная генералом, отнюдь не распространялась на меня, что я по-прежнему буду под надзором и дулом пистолета все шестьдесят секунд в минуту и все шестьдесят минут в час и что наш последний шанс перекинуться словами безвозвратно потерян. Но возможность контактировать не потеряна! Ее обеспечит эта маленькая книжечка, которая лежала сейчас передо мной на столе.