Татьяна Чистова - Помощь деньгами и кровью

От света, гула, ярких красок даже голова немного закружилась. Илья отошел в сторонку и осмотрелся. С трех сторон двор закрывали довольно высокие стены из красного кирпича, с четвертой находилась колокольня с проходной аркой. Храм стоял почти в центре двора, напротив был палисадник с клумбами из роз и красиво подстриженными кустами, идеально чистая дорожка вела к длинному приземистому дому с окошками-бойницами. Илья вспомнил, что пару десятков лет назад в этом доме был склад солярки, поблизости сновали темные личности и жила стая бродячих псов. Сейчас от запустения и следа не осталось, было чисто, красиво, но как-то неуютно.

Илья всмотрелся в пеструю круговерть, а та понемногу обретала черты, формы, проступали детали. Он разглядел, что в основном толпа состоит из разновозрастных женщин, от девушек до пожилых, но все они были неуловимо похожи, и не только нелепой, пыльного цвета одеждой. Приглядевшись, Илья понял, что их роднила какая-то радостная отрешенность и настороженность. Женщины точно готовились к отпору, были настороже, недобро поглядывали друг на друга и остальных, будто чужие взгляды были им неприятны. Некоторые из них смотрели на колокольню и крестились, Илья тоже задрал голову.

На втором ярусе Яковлев собственной персоной раскачивал тяжелый язык колокола, двигался, как заведенный, колокол гудел, отчетливо раздавался звон металла о металл. Последние удары получились особенно сильными, звонарь придержал язык за канат, и колокол перестал раскачиваться. Звон стих, но его отголоски еще плавали над двором, над людьми и цветами, из открыто двери храма тянуло ладаном. Руки взмокли, в виски ударила кровь – запах напомнил Илье похороны. Он отошел немного вбок и увидел соседское святое семейство. Все они дружно глядели вверх, хоть Яковлев уже куда-то подевался. Стояли как-то особняком, хоть и в толпе, но отдельно от всех. Мать с младенцем на руках, дети постарше рядом сбились в кучку у ее юбки.

Илью толкнули в спину, он посторонился. Мимо пролез невысокий полноватый мужик лет сорока на вид, с палочкой, наступил Илье на ногу

– Извините. – Он повернулся, Илья успел рассмотреть его спокойные серые глаза, острый подбородок и тонкий, еле заметный белый шрам на переносице.

– Ничего страшного.

Мужик двинул дальше. Сделал еще пару шагов, и резко остановился, уронил трость. Неловко наклонился, чуть отставив больную ногу и едва не упал. Дети кинулись к нему, старшая девочка подхватила мужика под руку, мальчишка поднял и подал тому палку.

– Что там? – распевно протянула Яковлева и повернулась, прижимая к себе младенца. Тот по-прежнему не издавал не звука, и тяжко висел у нее на руках. Женщина мигом оценила обстановку, подозвала к себе детей, не обращая внимания на благодарность мужика, и отвернулась. Тот поковылял дальше, но далеко не ушел. Встал у куста роз, достал сигареты и закурил. На мужика зашикали, он поспешно затушил сигарету, зажал ее в кулаке. Отмахнулся от особо ретивой очкастой бабки и оперся на палку. В дверях храма показался Яковлев, он быстро шел через толпу к своим. Дети запищали, побежали к нему, он взял у жены младенца и принялся поправлять тому волосы. Яковлева что-то говорила мужу, и то крестилась, то высокомерно поглядывала по сторонам, на злобно-улыбчивых теток. Те отводили глаза, тянули свое «спаси господи», кланялись друг дружке и разбредались кто куда. Илья отошел за колонну, прислонился к ней плечом. Яковлев его не видел, он был занят младенцем – то поправит на нем кружева, то поднимает перед собой, невзирая на опасения жены, то озабоченно уставится на крохотную сморщенную физиономию. Потом снова поднял младенца, повернулся к розам и так застыл на мгновение, точно прикрываясь ребенком.

Мужик с палкой глядел куда-то вбок и вверх, делая вид, что не замечает пасторальной сценки. Он переминался с ноги на ногу и жмурился от яркого солнышка, что понемногу затягивали тучи. По двору пробежал порыв ветра, где-то недалеко увесисто громыхнул гром, и двор быстро опустел. Яковлевы дружно кинулись под арку и пропали там, мужик с палкой куда-то утопал еще раньше, на дорожку упали крупные капли дождя. Громыхнуло еще раз, уже ближе, все, кто оказался поблизости, побежали в храм. Илья пропустил небольшую толпу и остался под навесом – дождь сюда не попадал, а к душному запаху ладана примешивалась свежая сырость.

– Благодать то какая! – раздалось справа. Илья повернулся. Там к стенке прижимался невысокий тощий старик, загорелый, голубоглазый и радостный, точно ребенок. Дед жмурился при каждом раскате грома и крестился, не забывая улыбаться и небу, и ливню, что разошелся не на шутку, и Илье заодно. Тот попытался ответить взаимностью, но не получилось, и он отвернулся. Дед оказался рядом, высунулся под дождь, охнул и спрятался обратно.