Александр Аввакумов - Судьба солдата

Когда арестованный закончил свой рассказ, в разговор вступил второй мужчина. Крылов резко оборвал его, чем вызвал недовольство у первого рассказчика.

– Ты что права качаешь? Ты кто такой? – поинтересовался он у него.

– Отвали, – процедил сквозь зубы Александр. – А ты не будь дурачком и держи язык за зубами. В камере друзей не бывает. Запомни это раз и на всю жизнь. Забудешь, пожалеешь.

– Ты сам об этом не пожалей, – предупредил его рассказчик.

– Мне жалеть уже не придется. Вся моя жалость осталась там, на воле. Я тоже одного пожалел, вот теперь и сижу за эту жалость.

В камере сразу же стало тихо. Крылов повернулся на бок и закрыл глаза. Он буквально провалился в яму сна. Сколько он спал, он не знал. Проснулся он от грохота открываемой металлической двери. По привычке, вскочив на ноги, он с интересом посмотрел на чернеющий проем двери, ожидая какого-то чуда. Увы, чуда не произошло, в камеру вошел рассказчик и сел за стол. Дверь за ним с грохотом закрылась и в камере повисла тягучая тишина, прерываемая лишь храпом одного из осужденных.

– Ну, как? – спросил его один из сокамерников.

– Плохо. Менты шьют новое дело, – произнес вошедший в камеру арестант. – Похоже, мне – вилы.

Все снова собрались за столом и стали обсуждать волнующие их проблемы.

– Крылов, чай будешь? – спросил его один из арестантов.

– Нальешь, не откажусь, – ответил Александр и спустил ноги с койки.

Он сел рядом с рассказчиком и протянул стоявшую на столе металлическую кружку.

– Крылов! Что скажешь? Ты человек с опытом, помоги мне.

Он посмотрел на него, он явно ждал его совета.

– Если это – преступление не твое, то не нужно на него грузиться. Этого никто не оценит. Если ты думаешь, что впоследствии оперативники найдут настоящего преступника и реабилитируют, этого не произойдет. Стоит подписаться под этим преступлением и они моментально прекратят работать и повесят все на тебя. Это – первое. А второе – если это – твое преступление, то я бы посоветовал взять его. Может получиться так, что тебя осудят за первое преступление, а потом докажут и второе. В этом случае уже будут судить как ранее судимого. А это – срок, и срок немалый.

Все притихли. Каждый задумался над своей судьбой.

* * *

В камере Крылов пробыл трое суток. Утром его вызвали к заместителю начальника следственного изолятора по режиму. Он осторожно переступил порог его кабинета и, представившись, как это положено в учреждениях этого типа, стал ждать, когда он объяснит мне причину его вызова.

– Я тебя вызвал, Крылов, для того, чтобы сообщить тебе о предстоящем завтра заседании Верховного Суда. Суд начнется в десять часов утра. Ты подготовься к заседанию, побрейся, одень что-нибудь приличное. Ну, в общем, чтобы выглядел вполне нормально и достойно. Надеюсь, жалоб на содержание в изоляторе у тебя нет?

Александр стоял и молчал. Весть о завтрашнем заседании суда лишила его языка. Он кивнул ему в знак согласия.

– Вот и хорошо. Удачи тебе, десантник, – произнес он и приказал увести его в камеру.

Весь остаток дня Крылов провел в камере, лежа на койке. Перед глазами, словно в кино, проплывали фрагменты его прежней жизни: школа, военное училище, первый прыжок с парашютом, казанский Парк имени Горького, первая встреча с Катей, железнодорожный вокзал в Витебске, улыбающееся лицо Грачева, первый рейд на «дорогу», первое ранение, суд и зона, и лицо Ольги.

«Что решит суд? – спрашивал я себя. – А вдруг…?»

Ему не хотелось верить в это «вдруг», но исключить эту возможность из своей жизни он тоже не мог. Рассматривая этот вариант, Александр не исключал того, что Грачев предпримет все шаги для того, чтобы оставить решение Военного трибунала без изменения. Грачев очень боялся иного решения суда, и как показывала жизнь, страх заставлял людей предпринимать такие отчаянные шаги, которые бы никогда не пришли на ум нормальному человеку.

«Интересно, кто будет на суде? Максимова, Белоусов – точно, а вот кто еще из ребят приедет?» – размышлял он.

Он хорошо понимал, что собрать всех людей – задача непростая. Многие после демобилизации устроились на работу, обзавелись семьями. Не каждый захочет бросить все и поехать в Москву, защищать своего бывшего командира. Он не мог винить тех, кто не смог приехать в суд, они и так много сделали для него, дали правдивые показания и всячески старались поддержать его в эту сложную минуту моей жизни.

– Крылов? – услышал он голос сокамерника. – Ты особо не гони, крыша может поехать. Настраивай себя на самое худшее.