Александр Зиборов - Месть мертвеца

По тротуару шаркающей походкой, опираясь на трость, а в другой руке держа матерчатую сумку, двигался согбенный старик с длинной бородой. Микаэл поморщился от дисгармонии между своим счастливым умонастроением и убогим видом жалкого старика, доживающего свой век. Презрительно поджал губы: ходят тут всякие! И смотрите, прёт прямо на него, словно не видит, не может обойти!

Сделал знак телохранителю, тот повернулся к старику… Внезапно тот поднял трость, конец её оказался у носа Сэма: послышалось шипение газа, и телохранитель повалился на асфальт в полном бесчувствии, не в силах охранять даже самого себя. Выроненные им ключи от автомобиля лежали рядом, что отметил в своей цепкой памяти старик.

Микаэл остолбенел, растерянно моргая глазами.

– Не узнал? – спросил старик. – Мешает мой «маскарадный костюм»?

Тот качнул головой.

– Ты убил моего сына Томаса Сакса и недострелил тогда меня. Возвращаю тебе этот должок.

Микаэл сунул было руку в карман, но два негромких выстрела из пистолета, замаскированного под ручку трости, опередили его: на новой рубашке в районе сердца гангстера появились две маленькие дырочки. Микаэл упал. Дик знал, что он убит, но выстрелил и в третий раз – в живот. Именно туда, куда попал ему гангстер много лет назад.

Поднял ключи Сэма, сел в его «мерседес» и уехал, прежде чем зеваки на улице сообразили, что произошло.

Свернул у первого перекрёстка, затем у следующего. Выехал на тихую, малолюдную улицу. Притормозил у невысокого кирпичного дома со сквозным проходом, где стоял контейнер для мусора. Спокойной походкой направился к нему, незаметно бросая взгляды по сторонам: прохожих нет, это ему на руку.

У контейнера на секунду остановился, снял и бросил в него заношенное пальто, шляпу и бороду. Теперь на нём был серый плащ. Достал из сумки новую шляпу, расправил и надел. На ходу приклеил под нос усы, уже удаляясь от дома. А пройдя квартал, взял такси, затем пересел в другое, но уже без усов и в тёмных очках.

К дому с меблированными квартирами подходил, чуть прихрамывая, вновь принимая облик покалеченного строителя. Ему нужно было отдохнуть перед вечерним выходом на охоту. На большую охоту.

+ + +

Марио Манчини обычно проводил у своей любовницы Элеоноры всю ночь. На сей раз он повздорил с ней, рассердился и ушёл. Выйди он минут на пять раньше, то застал бы в своей машине человека, который умело устанавливал подрывное устройство. Это был, конечно же, Дик Сакс. Он со знанием дела воспользовался одной из бомб, «позаимствованных» у "пиротехника" Бенхольм. Едва закончил своё дело, как услышал шум в доме и поспешил прочь. Отошёл на полусотню метров, через минуту открылась дверь и на улицу выбежал рассерженный Марио. Рванул дверцу так, что автомобиль затрясся. Сел в кресло, сунул ключ в замок зажигания, повернул и… тишину ночи разорвал оглушительный взрыв.

«Надеюсь, что ты окажешься в аду, подонок! – мысленно прокомментировал событие детектив. – Только туда тебе и дорога!»

Повернулся и направился домой. Тут ему уже делать было нечего.

+ + +

Назавтра в газетах поднялась шумиха: во всех подробностях, со множеством домыслов и комментариев, описывались два последних убийства. Отмечалось, что жертвы являлись далеко не рядовыми членами преступных синдикатов. Подчёркивалась их принадлежность к соперничающим кланам Ягуара Рамоса и Леона Мутерштейна.

«Лос-Анджелес таймс» снабдила свои материалы крупным заголовком: «Начало большой войны гангстеров?» Был поставлен вопросительный знак, но автор склонялся к утверждению факта начала кровавой междоусобицы. (Эту идею, кстати, подбросил Полю Леклерку Дик, дабы вернее оградить себя от малейших подозрений.) Выдвигались предположения, что преступные сообщества схлестнулись в борьбе за сферы влияния, чего-то они не поделили между собой, посему и возник конфликт. Гадали о причинах – наркотиках, проституции, контрабанде и прочем. Версии выдвигались самые разные, многие весьма оригинальные и основательные.

Дик с усмешкой читал газеты: «Чем больше шума, тем мне лучше. Легче всего ловить рыбу в мутной водичке. Пусть морочат головы легковерам».

К его искреннему изумлению, могущественная пресса ввела в заблуждения и глав преступных синдикатов: каждое из совершённых им убийств они приписывали соперникам, а раз так, то были обязаны принять аналогичные меры. Началась затяжная и кровавая междоусобица преступных синдикатов Диего Рамоса и Леона Мутерштейна.