Сергей Михайлов - Сезон охоты

Всё, я на пределе, резерв исчерпан.

— Брат, ты чего? — донёсся до меня ставший неожиданно далёким голос Дмитрия. — Совсем худо, да? Ты держись, парень, сейчас мы тебя… в надёжные руки… ты только держись…

Слова долетали до меня какими-то бесформенными звуковыми сгустками, то проявляясь, то пропадая, словно кто-то крутил регулятор громкости из одного крайнего положения в другое. Меня снова подхватили под руки и куда-то поволокли. Я смутно соображал, что со мной происходит, но сейчас мне было уже всё равно. Мною овладело полное бессилие, не только физическое, но и умственное, какая-то вселенская апатия. И когда сознание начало покидать меня, я не особенно-то сопротивлялся.

Пропади оно всё пропадом…

На вторые сутки я категорически заявил, что не останусь здесь больше ни секунды. Всё. Хватит. Я здоров, как бык. Домой пора, к сыну, к матери. Как они там? Да и подругу, комом снежным свалившуюся мне на голову, повидать хотелось, ведь я стольким ей обязан.

Провинциальная больница, в которую меня уложили, была крохотной и очень древней, но зато чистой, уютной и ухоженной, да и отношение медперсонала к пациентам отличалось теплотой и участием, не в пример столичному, где все взаимоотношения давно уже переведены на «договорную основу»: шагу бесплатно ступить не дадут. Если честно, то пациентов в больнице было раз-два и обчёлся. По крайней мере, в просторной палате, где я лежал, больше не было ни души. Не сезон, видать: поближе к зиме народ сюда потянется.

Больница, кстати, располагалась в посёлке Таёжный — именно отсюда несколько дней назад я укатил в Москву, спасаясь от преследования полковника и его банды.

Моё решение покинуть больницу было отвергнуто, причём в весьма категоричной форме, молодой, но очень строгой докторшей. На все мои мольбы, требования, причитания и угрозы она оставалась непреклонной, мотивируя свой отказ одним-единственным аргументом: «Дмитрий Петрович просил как следует подлечить вас и не отпускать, пока он не приедет». И я вынужден был подчиняться каждый раз, когда слышал это её безапелляционное заявление.

Надо отдать ей должное: несмотря на свою молодость, она оказалась настоящим профессионалом и быстро привела мой организм в порядок. Потому я и не в силах был противиться ей и её настойчивому желанию дождаться приезда моего брата. А если честно, то после всех этих передряг я ещё легко отделался. Воспаление в левом плече, хотя и сильно тревожило меня в последние дни, было локализовано и вряд ли распространилось бы дальше. Так что о гангрене речь вообще не шла. Да и на голове рана не представляла опасности, а последствия лёгкой контузии от разрыва гранаты исчезли уже через сутки. Именно поэтому я не видел оснований держать меня в больничной палате и дальше.

Тем не менее, я вынужден был подчиниться. Ладно, отлежусь, отдохну малость, силёнок поднаберусь. Кроме того, мне не терпелось узнать, что же всё-таки произошло на полигоне, а сообщить мне это мог только Дмитрий, мой таёжный брат. Волей-неволей я должен был его дождаться.

Он появился во второй половине того же дня. Большой, неуклюжий, бородатый, он с шумом ввалился в палату и тут же озарил её своей широченной улыбкой. На тумбочку плюхнулся огромный, как и он сам, букет лесных цветов. Сам сел рядом, тяжело опустившись на больничный стул.

— Ну что, брат Иван, оклемался? — прогудел он мягким баском. — А я за тобой.

— Ну наконец-то! — обрадовался я. — А то мне здесь уже невмоготу.

— Что так? Или Лидия тебя здесь обижает? Лидия Николаевна! — крикнул он в открытую дверь палаты. — Будь так добра, подойди к нам.

— Да ты что! — испуганно зашикал на него я. — Она-то здесь причём!..

— А вот ещё как причём, — загадочно улыбнулся он.

В палату вошла строгая молодая докторша.

Дмитрий слегка приобнял её за талию и привлёк к себе. У меня аж челюсть отвисла от изумления. Такой фривольности от своего брата-провинциала я никак не ожидал.

— Знакомься, Иван: Лидия, моя жена. А это Иван Рукавицын, мой внезапно объявившийся брат.

И тут чудо произошло на моих глазах. Строгая докторша вдруг улыбнулась такой мягкой обворожительной улыбкой, что в первое мгновение я даже не узнал её. Вот уж никогда не думал, что игра лицевой мускулатуры способна столь кардинально преобразить человека! А она действительно преобразилась — словно по мановению волшебной палочки.

— Очень рад… — пролепетал я и тоже улыбнулся.

Так, значит, она жена моего брата! И ведь ни словом не обмолвилась за эти неполных два дня, даже не намекнула. «Дмитрий Петрович просил не отпускать…» Тоже мне, конспираторы!