Эндрю Вакс - Сажая семена

— Он просто упрямый.

— Даже чертовы мулы сдаются, бро. Но у него и на это не хватает здравого смысла. Ты когда-нибудь кидал червя в стеклянную бутылку, смотрел, что будет? Червь полз по стенке, потом падал вниз и снова полз, повторяя одно и то же. Снова и снова.

— Ну а что еще червю делать? — спросил высокий.

— А?

— Я говорю, и что, Юджин? Нам с ним не жить.

— Да, но что если он сумасшедший? Я имею в виду, то место, где он работал, оно чертовски далеко отсюда. Мы ничего не знаем о той части штата.

Взгляд коренастого мужчины окинул двор, он понизил голос.

— Не знаю, как ты, брат, но я нового срока не выдержу. У меня уже две ходки. Ты знаешь, как это — третья будет пожизненная, без права на УДО. Поэтому не будет никаких свидетелей.

— Ты думаешь, я не знаю? Но… четверо. Это вызовет переполох. Но столько чертовых денег можно сделать. Старик сказал: больше полумиллиона, — мужчина с ястребиным лицом говорил торопливо, — все в этих, как он сказал, крюгеррандах? Золотых монетах. Твердое золото. Неотслеживаемое. Они везде хороши. А в Мексике это лучше, чем деньги. Помнишь статью, которую он показывал нам в газете, про мексиканские деньги? Никто их не берет, все хотят американские доллары. Но золото еще лучше. Мы бы стали там королями, Юджин.

— Королями? Богами, бро. Представляю, сколько бы стоил адвокат.

— Адвокат, которого хочет старик?

— Да, для своей апелляции. Как будто адвокат ему чем-то поможет. Сколько ему уже? Семьдесят пять?

— Черт, да больше. Это же его внучку изнасиловали те парни. А она тогда уже и не ребенок была.

— Верно. Да, чувак, так-то подумать, присяжные могли бы скостить ему срок, учитывая, что с ней сделали. К тому же он воевал во Второй мировой и все такое.

— Конечно, могли бы, — сказал мужчина с ястребиным лицом, задумчиво. — Если бы он просто впал в берсерка и порешил их. Но этот старик, он хладнокровный ублюдок, охотился за ними троими по очереди. И он уже сидел за такое как-то. Знаешь же, такое всегда припомнят. Во всяком случае, он не смертник только потому, что присяжные решили, что в таком возрасте он сам скоро умрет.

— Для такого хладнокровного убийцы он слишком тихий, брат. Он даже не дает своей внучке, из-за которой пошел на все это, прийти навестить его. Все, что он делает, — сажает семена и разговаривает сам с собой. У него точно мозг размяк.

— Но память у него действительно хорошая. Не забывай, он работал на самого Рексама. Восемь лет в этом поместье. Черт, вот там это и произошло. С его внучкой, я имею в виду.

— Да, я слышал, ребята, которые это сделали, они работали…

— Суть в том, — прервал высокий, — что он знает, ясно? Эти карты, которые он нам нарисовал…

— Да, ну, я думаю, не помешает пойти туда и взглянуть, посмотрим, все ли там так, как он помнит.

— Мы в деле, Юджин, — сказал высокий, с нажимом, — я выхожу через две недели и все улаживаю, ты выходишь через месяц, и мы идем на дело. И первое время никаких вечеринок. Никакого внимания. Как только ты выходишь — мы беремся за дело.

— И никаких свидетелей, брат, — сказал коренастый мужчина, протягивая сжатый кулак на уровне талии.

— Никаких свидетелей, — ответил мужчина с ястребиным лицом, стукнув кулаком по кулаку партнера. — Пойдем, посмотрим, сможем ли мы выкачать из него больше, пока он при памяти.

Два месяца спустя старик медленно ходил по своему клочку земли и бросал семена, склонив голову.

Подошел охранник.

— Как дела? — поприветствовал он старика.

— Я хочу увидеть внучку, Рико. Один раз, прежде чем умру.

— Ты имеешь в виду, что наконец-то дашь ей прийти? Эй, папаша, это здорово! Я знал, что ты в конце концов…

— Нет, я хочу сходить к ней сам.

— О чем ты говоришь?

— Но сперва мне нужно увидеть начальника.

— Тебе? Зачем, папаша?

— Попросить особого визита.

— Ну, конечно, — охранник усмехнулся. — Просто уходишь и обещаешь вернуться, да? Ага, ты и все заключенные.

— Мне есть что предложить.

— Да ладно, папаша, что ты можешь предложить?

Старик поднял свои бледные глаза на охранника.

— Убийство семьи Рексам, — мягко сказал он. — Четверых убили на юге, пару недель назад. Это было во всех газетах.

— Да ладно, папаша. Что ты можешь знать об этом?

— Я знаю, кто это сделал. Отлично знаю. И я знаю, сколько эта информация стоит, — сказал старик, бросая свою последнюю горсть сухих семян в мертвую землю.