Тома Нарсежак - Буало-Нарсежак. Том 1. Ворожба. Белая горячка. В очарованном лесу. Пёс.

— Да. Школьным товарищем.

— Понимаю.

— Как нам поступить в отношении похорон?

— Когда расследование закончится, вы сможете забрать тело. Ждать, я думаю, придется недолго. Госпожа де Сен-Тьерри сможет также забрать те вещи, которые я вам показывал. Формальности будут несложны.

Лейтенант подошел к Марселине, отдал ей честь.

— Весьма сожалею, мадам, что подверг вас подобному испытанию.

Он пожал мне руку.

— Езжайте потихоньку, господин Шармон. Видите, к чему приводит быстрая езда!

Марселина повисла у меня на руке.

— Ален… Я никогда не смогу позабыть…

Бедняжка! А ведь ей еще предстоит смириться с исчезновением брата. Сколько я ни старался, но не мог придумать, как ее к этому подготовить… Но… что, если в «мерседесе» погиб вовсе не ее брат? То, что я узрел под простыней, — ужасные обуглившиеся останки, которых мне вовек не забыть, — лишено каких бы то ни было примет… Как я мог хоть на миг допустить, что Симон погиб?.. Ему просто нужно было создать видимость, будто за рулем находился Сен-Тьерри. Видимо, он посадил туда кого-нибудь… пассажира, которого подобрал где-то по пути, — может, туриста, путешествующего «автостопом», а может, итальянского рабочего, ищущего работу, которого взял с собой еще оттуда… Неважно кого, лишь бы его можно было превратить в бесформенную головешку… Да, дело обстоит именно так. Симон не из тех, кто может глупо не вписаться в поворот. Зато он вполне способен загубить ни в чем не повинного человека, чтобы избавиться от Сен-Тьерри!..

Вот она, правда! Симон не только не умер, он живее и опаснее, чем когда-либо! Он возьмет меня измором… Едва избежав столкновения, я свернул с дороги и заглушил мотор.

— Ты совсем измотан, бедный мой Ален, — произнесла Марселина. — Да и я тоже… Давай заедем куда-нибудь выпить.

— Нет, только не это. Тогда я больше с места не тронусь. Надо возвращаться.

К счастью, дорога была мне знакома. Мысли мои вновь обратились к Симону. Он избрал самый тяжелый маршрут, чтобы как можно правдоподобней закамуфлировать свое преступление под несчастный случай. Видимо, остановившись под каким-нибудь предлогом, он убил своего попутчика. Затем благодаря автоматической коробке передач он включил первую скорость и направил машину к обрыву. Детские забавы! Пожар, скорее всего, тоже его рук дело. «Мерседес» сам по себе мог бы и не загореться при падении, но Симону не составило особого труда спуститься в овраг и не спеша довершить злодеяние.

Марселина дремала. Я позавидовал ей. Все эти накопившиеся во мне тайны того и гляди меня задушат. Теперь я не рискну спать с ней — из опасения, что заговорю во сне. Что делать? У меня по-прежнему есть оружие против Симона, но официально констатированная смерть Сен-Тьерри лишила его действенности. Желаю я того или нет, но, не выдавая Симона, я становлюсь его сообщником. А как выдать его, не выдавая самого себя? Итак, с самого начала я старательно, по кирпичикам, подобно трудолюбивому и искусному зодчему, выстроил ловушку, в которую сам теперь и попался. А выхода из ловушки нет. И нет смысла его искать. Я-то думал, что загнал туда Симона, тогда как в действительности давно сам сидел внутри. Я всегда сидел в западне. Как пойманная крыса!.. Образ этот возник перед моими глазами с такой дьявольской отчетливостью, что я невольно притормозил и голова Марселины сползла на мое плечо. Как крыса!.. Как крыса!.. Левой рукой я утер взмокшее лицо, протер глаза… Все это одни догадки! Может, Симон и вправду умер. Я обвиняю его, не имея ни малейшего доказательства, просто зная, что он мерзавец, а мерзавцы способны на все. Любой другой на моем месте, напротив, наверняка бы возрадовался. Сен-Тьерри окончательно стерт с лица земли, Симон мертв, остается один победитель: это я. И никто никогда не придет требовать у меня отчета. Ах, если бы все было так!

Я разбудил Марселину при въезде в Клермон и довез ее до замка. Она настояла, чтобы я зашел выпить чашку кофе. И вот мы наедине в столовой. Быть может, через полгода или через год мы будем каждый день сидеть здесь вот так, друг против друга! Нет, никогда! Симон, сам того не ведая, указал мне путь. Я обоснуюсь в Италии. Сколочу себе состояние. Вдалеке отсюда, вдвоем, мы сумеем все забыть. Зазвонил телефон.

Я подошел. Звонил Симон. Голова у меня пошла кругом.

— Шармон?.. Смотри-ка! Что ты поделываешь в замке?

Жизнерадостный тон. Так разговаривает человек с кристально чистой совестью. Откуда он звонит? Возможно, из Сент-Этьена. Почему бы и нет?