Тома Нарсежак - Буало-Нарсежак. Том 1. Ворожба. Белая горячка. В очарованном лесу. Пёс.

Вот оно, на бюваре. Со штемпелем Милана. Я вскрыл его. Хоть я и знал истинное положение дел, я снова испытал потрясение. Разумеется, письмо отпечатано на машинке. Первым делом я взглянул на подпись. Она словно вышла из-под пера Сен-Тьерри: размашистое «С», длинная перекладинка на «Т»… все воспроизведено с изумительной ловкостью. Подделка безупречна. Будто и впрямь приболевший Сен-Тьерри пишет мне из своего номера в Милане:

«Дорогой Ален!

Хоть я еще и не совсем оправился, не хочу долее заставлять тебя ждать. От Марселины мне стало известно, что ты в затруднении. Вот что я намерен делать теперь, когда умер отец. Сохранять замок я не собираюсь. Но все владение необходимо привести в порядок. Когда я вернусь, мы вместе посмотрим, что надлежит подремонтировать в самом замке. А пока ты можешь снести все самое обветшалое: бывшую конюшню, в которой сейчас гараж, полуразвалившуюся оранжерею, флигель в глубине парка — он того и гляди рухнет, если не принять никаких мер. Заделай и пролом в стене. Пока я только перечислил первоочередные работы, но это все не означает, чтобы ты принимался за них немедленно. Я намерен соблюсти приличия. Подготовь все необходимое и выжди несколько дней. Впрочем, как только мне полегчает, я вернусь. Я просто хотел наметить тебе план работ, чтобы ты мог продумать все заранее. Это позволит тебе оценить предстоящие расходы, и, подчеркиваю, оценить их как можно точнее. Я не намерен выходить за пределы строго необходимого. До скорого.

Я снова перечитал письмо. Никаких сомнений! Черным по белому написано: «Ты можешь снести флигель…» Итак, Симон поощряет меня сделать то, о чем я уже не смел и помыслить. Значит, ему безразлично, что труп обнаружат. Значит… Причинно-следственные связи выстраивались в моей голове в длинную цепочку, и каждое последующее звено ошарашивало сильнее предыдущего… Как Симон мог пойти на подобный риск?» Я перечитывал письмо в третий раз. «Выжди несколько дней…» Вот она, ключевая фраза… Затаскивая труп в подвал, Симон, вероятно, заметил первую крысу. И тотчас же понял, что его лучшие союзники уже готовы приняться за дело. Как и я, он заключил, что всякое опознание вскоре станет невозможным. Но для пущей надежности дал мне указание выдержать некоторый срок. А этот некоторый срок означает как минимум десять-пятнадцать дней. Этого более чем достаточно!.. Да, силен, ничего не скажешь. Единственной его ошибкой — но я один мог ее обнаружить — было то, что он написал: «Я не намерен выходить за пределы строго необходимого…» Он не мог знать, что Сен-Тьерри поделился со мной совсем другими планами. Но даже и тут, если подумать, у меня не было полной уверенности. Он вполне мог знать о них — благодаря недомолвкам Сен-Тьерри, — но теперь, когда Сен-Тьерри больше нет, за каким лешим ему осуществлять грандиозные замыслы своего бывшего патрона?.. Письмо я уже выучил наизусть. Я мог декламировать его как стихи. Оно звучит вполне правдоподобно. Если я покажу его Марселине — а Симон наверняка предвидел и такую возможность, — та нисколько не удивится. Она узнает манеру мужа. Она не выскажет ни единого замечания. И в назначенный срок я приступлю к работам… И рабочие вытащат на свет Божий останки. Это повлечет за собой расследование, которое, впрочем, быстро зайдет в тупик. И я вновь окажусь в исходной точке. Как же сорвать планы Симона?.. А время идет. Пора ехать в замок. Говорить ли им о письме?.. Ну и положеньице… С нормальной точки зрения — нужно сказать. С другой стороны, письмо лишает смысла встречу с Симоном. Он скажет мне: «Ну вот ты и получил указания. Теперь тебе и карты в руки». Любая моя попытка развить эту тему будет отклонена. Уж не специально ли он так подстроил, чтобы письмо я получил именно сегодня? Тем более что это дает ему дополнительную выгоду как доказательство того, что Сен-Тьерри действительно в Милане и не забывает о здешних делах…

Я отправился на поиски машины. Где же я ее оставил?.. Я обнаружил ее в конце улицы с засунутым под дворник уведомлением о штрафе за стоянку в неположенном месте. Это отнюдь не подняло мне настроения. Чертовски неудачный день!.. Симон торжествует победу по всем пунктам. Я спрятал листок в бумажник, и внезапно с этим нехитрым жестом мне явилась идея. Бумажник! Портсигар! Зажигалка!.. Есть чем помочь опознанию скелета из погреба. Какой же я тупица! Ведь часами ломал себе голову в поисках средства против козней Симона! А это средство все время находилось у меня под рукой! Правда, произошло столько событий, что не мудрено было забыть об этих уликах. Я едва удержался, чтобы не подняться к себе и не удостовериться, что они по-прежнему лежат в ящике стола, — время поджимало. Я тронулся в путь. Что владело мной: радость, утоленная ненависть, чувство облегчения?.. Меня охватило бьющее через край возбуждение, кровь стучала в висках и запястьях словно в поисках выхода… Теперь-то я отыграюсь. Мысли мои понеслись стремительным галопом… Предупредить Меньеля… Добиться, чтобы он приступил к работе с начала будущей недели… и даже при первой возможности затащить его на место для детального осмотра. Углубленного осмотра!.. А мне сегодня же вечером побывать во флигеле. Подбросить в подвал бумажник, портсигар, зажигалку… Крысы к ним не притронутся. Зато те, кто будет вести расследование, получат серьезную пищу для размышлений. Письма из Милана, звонки — весь этот блеф рассыплется, словно карточный домик. Полиция потребует предъявить живого Сен-Тьерри. В противном случае она сделает вывод, что найденный в подвале скелет принадлежит ему, и тогда Симону придется туго. Бедолага Симон! Он предусмотрел все, кроме одного: что так называемый бродяга вдруг решит вернуть свою добычу… Как видишь, старина, Шармону бросать вызов опасно! Шармон не такой уж простофиля!..