Тома Нарсежак - Буало-Нарсежак. Том 1. Ворожба. Белая горячка. В очарованном лесу. Пёс.

Я сделал себе кофе. Все, спиртного больше ни капли. По мере того как восстанавливалось мое душевное равновесие, я все строже судил себя. Фонарь, веревка, перчатки — все осталось там. Это надо обязательно забрать! И потом, надо во что бы то ни стало вытащить труп. Дня через два-три… когда пройдет алкогольное отравление. Пока что я не в состоянии сделать даже малейшее усилие. Крысы уже не стоят у меня перед глазами, но еще не покинули меня. Они здесь, притаились у меня в крови, в нервах… Во мне бродила тревога, она мешала мне сосредоточиться, проанализировать сложившееся положение. Одно я знал наверняка: перчатки выдают меня с головой, тут я допустил грубейший промах. Стоило моим мыслям обратиться к этому предмету, как где-то в самых глубинах естества я чувствовал нарастающее сопротивление, будто натыкался на глухую стену… Вход запрещен! И на спине выступал холодный пот. Тогда, в самом начале, я без особого смятения примирился с мыслью, что Сен-Тьерри умер от моей руки. Я не отдавал себе отчета в том, что мысль эта подспудно вызревает во мне. И вот теперь она, как ржа, понемногу начала разъедать мозг. Она воспрещала мне доступ во флигель. Проявлялась она, когда алкоголь сообщал ей свою необузданность, в образе тех самых тварей, что преграждали мне путь в подвал… Я видел не нечистую силу, а крыс. Это похлеще.

Я предупредил секретаршу, что неважно себя чувствую и хочу, чтобы меня не беспокоили. В моем книжном шкафу стоял медицинский словарь. К сожалению, статья о белой горячке оказалась чересчур краткой. Тем не менее в ней перечислялись галлюцинации, вызываемый алкогольным бредом: крысы, змеи, летучие мыши… короче, все, что населяет мрак и олицетворяет собой смерть. Это положило конец моим колебаниям. Запершись в кабинете, я позвонил Клавьеру.

— А, это ты, — отозвался тот. — Прости, я спешу в больницу, так что давай покороче… Ну что, решился?

— Я видел крыс.

— Что?

— Крыс, понимаешь?

— Ты хочешь сказать, у тебя был припадок?

Тон его резко изменился: в нем послышалась озабоченность. Мне представилось, будто он склонился надо мною, чуть выставив вперед ухо — точь-в-точь как настройщик пианино.

— Не знаю, припадок ли это… Думаю, да…

— Погоди, где это с тобой произошло?

— На стройке.

— Много ты выпил?

— Да, порядком… Считай, целый день понемногу…

— И как это началось?

— Да очень просто… Они появились из темного угла.

— Ты был один?

— В тот момент — да.

— Ты потерял сознание?

— Потом — да.

— Как это «потом»?

— Сначала я убежал. А потом ощутил такую встряску, что грохнулся в обморок.

Клавьер засмеялся. Я чуть было не вспылил.

— Это правда, уверяю тебя. Я их видел.

— Согласен. Ты их видел. Это, наверное, и в самом деле были крысы. Слушай, старина, если б тебе довелось испытать настоящий припадок, ты бы сразу понял… Если хочешь, я покажу тебе истинных больных, тогда ты мигом успокоишься на свой счет… Это помешанные, пойми. Они катаются по земле, издают дикие вопли… Уверяю тебя, будь у тебя припадок, ты всполошил бы всю округу… Нет, до такого ты, слава Богу, еще не дошел… Напрасно в прошлый раз я с этим шутил.

— И все же…

— Поверь мне, Шармон… Ты видел натуральных крыс, из плоти и крови, каких полно на любой стройке. Просто ты был не совсем в своей тарелке… Вот и подумал, будто у тебя появились галлюцинации. Только и всего. И все-таки загляни как-нибудь ко мне. Надо сделать анализы. Я говорил и повторяю: у тебя не все в норме. Когда люди твоего склада начинают пить, это значит, что их что-то гложет. Все, что требуется, — это определить причину твоей тревоги. А пока, черт возьми, раз уж ты не можешь не зашибать, так хоть разбавляй водой пакость, которую глотаешь… И забудь про крыс. Или накупи крысоловок и расставь их на своей стройке. Расскажешь мне потом, что из этого вышло… Ну, до скорого!

Он дал отбой. Бедняга Клавьер, он воображает, будто ему удалось вселить в мою душу покой. Смятение не оставило меня. Если крысы, как он утверждает, «натуральные», то, значит, их привлекло во флигель… Как наяву я слышал омерзительный хруст, работу сотен зубов, действующих подобно миниатюрным скальпелям: денно и нощно, все прибавляясь в числе, они грызут… Грызут… Если я не вмешаюсь, они не оставят ничего. Они пожрут мое преступление и мое отчаяние. Марселина даже не станет вдовой. Покинутая жена, и ничего более… Она объявит розыск мужа. Симон расскажет, будто бы Сен-Тьерри в одно прекрасное утро уехал… Расследование будет топтаться на месте. Наконец дело прекратят, официально объявив Сен-Тьерри пропавшим без вести. Да только я загнусь раньше!