Татьяна Полякова - Все точки над i

– В переулке есть жилые дома? – спросила я.

– Сейчас посмотрю, – кивнул Антон и через некоторое время сообщил: – Нет. Переулок маленький, три дома, причем выход в него есть только из офиса Долгих.

– По-моему, это очень удачно, – улыбнулась я, мне очень хотелось, чтобы он улыбнулся в ответ.

– Да? – поднял Антон брови.

– Там можно припарковаться?

– Наверное.

– Предположим, кто-то оставил в переулке машину. Человек вернулся, ему стало плохо, он стучит в единственную дверь.

– Охрана, прежде чем открыть, должна сообщить о происшествии, если они не раззявы, конечно. И вы забываете о мониторах в холле. Нас увидят. Я ведь уже сказал: действовать надо очень быстро. От этой лестницы до кабинета Долгих ближе, чем от центральной, которой придется воспользоваться охране. Только это и дает нам шанс. На самом деле, мы будем бежать наперегонки, и кто-то из них успеет сообщить Долгих о том, что происходит. Уложимся в три минуты – есть шанс, нет, значит…

– Мне не нравится этот план, – нахмурилась я. – Вернемся к первому варианту. Я иду в 16.00, как договорились. Будем надеяться, мне не передадут деньги внизу, и я смогу до него добраться.

– Начнете стрелять на входе? Вы даже до лифта не дойдете.

– Мне везет.

– Глупости. Я знаю, почему вы предпочитаете этот вариант. Вы всерьез думаете, что я пущу вас одну? Буду стоять где-нибудь поблизости и ждать, когда вас оттуда вытащат в мешке санитары?

– Антон, – нахмурилась я.

– Мы идем вместе, – отрезал он. – И прекратите тратить время на глупую болтовню. Давайте идею, как заставить охрану открыть дверь.

– Предположим, если в дверь постучите вы с просьбой о помощи, они вам не откроют, а если юная девушка, чьей бабушке неожиданно стало плохо? Бабушка будет сидеть возле машины…

– Юная девушка попросит вызвать «Скорую»? – улыбнулся Антон. – Сейчас даже у бабушек есть с собой мобильные.

– Девушка попросит воды, запить таблетку. Она насмерть перепугана и бросается к людям за помощью.

– Роль бабушки предстоит сыграть мне? – засмеялся Антон.

– Девушка из вас получилась бы странная…

– Что ж, – подумав немного, кивнул он. – Может, это и выгорит…

– Главное, чтобы они открыли дверь, – вздохнула я. К вечеру мы закончили все приготовления.

– Ляжем спать пораньше, – предложила я.

– Где ключи от квартиры? – задал вопрос Антон.

– Зачем они вам?

– Хочу избавить себя от неприятного сюрприза.

– Вы меня еще к батарее привяжите.

– Это, кстати, идея.

Я расстелила постель, а он вдруг сказал;

– Я лягу с вами. – И тут же покраснел: – В смысле… я…

– Я поняла Вы что, собираетесь всю ночь меня сторожить?

– Собираюсь, – буркнул он. – Хорошо, я устроюсь в кресле.

– Бросьте, Антон, – покачала я головой. – Вам надо как следует выспаться. Ложитесь на диване, места хватит обоим.

– Я выйду, чтобы вы могли переодеться, – сказал он, как будто чего-то испугавшись, а я подумала, что мысль оказаться радом со мной в постели для него непереносима. Я понимала: если попрошу его быть со мной в эту ночь, он не откажет, но я знала, что никогда не решусь на это, потому что его поступок будет продиктован жалостью, а его жалости я боялась не меньше, чем смерти.

Я быстро разделась и легла, выключив свет, услышала, как он идет из ванной. Постучал в дверь, я сказала: «Входите», глотнув воздуха, чтобы унять дрожь. Тони вошел. Было темно, лишь постель светилась белым островком.

– Я справа, – сказала я. – Может, включить свет?

– Нет, не надо.

Он торопливо разделся, сунул пистолет под подушку и лег. Я боялась пошевелиться, а еще боялась, что он услышит, как стучит мое сердце. Он лежал на спине, гладя в потолок. Это было мучением, пыткой, ведь стоило только протянуть руку… но никакие силы не заставят меня сделать это. Я прислушивалась к его дыханию, ожидая, когда он уснет. Тони вдруг осторожно поднялся и сел в кресло.

Я слышала, как он ищет сигареты в кармане джинсов, не выдержала и спросила:

– Не спится?

– Простите, что разбудил вас, – виновато ответил он.

Я включила ночник и увидела, что он сидит совсем рядом, щурясь от света, протянула к нему руку и сжала его ладонь; Тони вскинул голову, чтобы видеть мое лицо, а я опустила глаза и спросила:

– Вы боитесь?

– Вы о том, что будет завтра? Нет, – покачал он головой. – Не боюсь. Я только молю бога, чтобы умереть первым и не увидеть, как вас убьют. – Наклонился и осторожно поцеловал мою ладонь.

Он сидел в надломленной, усталой позе, и глаза его были печальными. Он так и не выпустил моей руки, я потупилась под его мягким взглядом, испытывая отчаяние; что-то мучило меня, требовало решения, а я так плохо понимала себя, свои чувства и не хотела обидеть его.