Павел Агалаков - Смерть как средство от бессонницы

Грибин, Копылов и Гусева утвердительно кивнули.

— Возможен вариант с психокодированием. Полиция устроила на месте преступления балаган. Лукьянова закрыли в СИЗО и колют на чистосердечное признание. Я ничего не упустил?

— Тощего сержанта, — подсказал Копылов.

— Да. — Андрей сделал пометку в блокноте. — В общем, дело ясное, что дело темное. На завтра задания все помнят? — Он оглядел присутствующих и получил утвердительные кивки. — Тогда совещание объявляю законченным. Все свободны. Леша, прошу, отвези Юлию Максимовну домой.

— Андрей Михайлович, а как же вы? — осторожно спросила Гусева.

— Я тут еще немного побуду. Кое-что обмозговать нужно. До свидания.

— Михалыч, много кофе не пей, это вредно, — сказал Копылов.

— Пошел отсель! — Ильин махнул рукой и достал чашку из ящика стола.

— До завтра, Андрей Михайлович, — сказал Грибин, аккуратно складывая бумаги.

— Уже до сегодня. Все, давайте!.. — Андрей подошел к кофемашине, нажал кнопку и подставил чашку под фырчащую темно-коричневую струю.

Дурманящий аромат кофе мгновенно заполнил кабинет. В голове Ильина вихрем пронесся весь сегодняшний день. Гуцану, дымящий дешевым табаком в перерывах между опрокидыванием стопок, тошнотворный запах пельменей в горшочках, старые красные кирпичи корпусов СИЗО, мрачная допросная и окровавленное лицо Лукьянова.

«Что же с тобой, господин бизнесмен, случилось? Почему ты убил своего партнера?» — раздумывал Андрей, глядя на тонкий, едва заметный дымок, поднимающийся над чашкой.

— Доброе утро, дядя Сурен.

— А, Рубенчик, здравствуй. Какие новости?

— Я поговорил со своим человеком, как вы просили, насчет лейтенанта. Он его хорошо знал. Этот Копылов служил в убойном отделе, недавно куда-то перевелся вместе с начальником. Мой знакомец не знает, где он теперь обретается, но может его найти через общих знакомых.

— Очень хорошо. Пусть разыщет и поговорит с ним по-дружески, чтобы не делал лишних движений. Ты меня понимаешь?

— Да, дядя Сурен, понимаю.

— Только без особого рвения. Пусть спокойно поговорит.

— Хорошо.

— А у меня тоже новость. Армена сегодня выпускают.

— Вот радость-то какая!

— Да, следователь хороший попался, с пониманием отнесся. Так что завтра в десять утра встречай.

— Обязательно встречу.

— Спасибо, дорогой.

— Дядя Сурен, тетя Рузанна слышала, что диаспора устраивает концерт Дживана Гаспаряна.

— Да, на следующей неделе.

— Она просто мечтает послушать этого великого музыканта.

— Конечно, Рубенчик, какой разговор. Я за ней машину пришлю, знаю, что она самолеты не переносит. Передай ей, пусть не беспокоится.

— Спасибо, дядя Сурен, а за Армена будьте спокойны, встретим как родного.

— Хорошо. Рубенчик, извини, мне пора.

— Да, дядя Сурен, до свидания.

— До свидания, Рубенчик.

Алексей потянулся, открыл окно и вдохнул полной грудью утреннюю сентябрьскую прохладу. Воздух разлился по легким бодрящим, живительным потоком. Он сделал несколько коротких выдохов, покрутил корпусом влево и вправо, разминая мышцы спины, и направился на кухню. Зазвонил телефон.

«Кому я понадобился в восемь утра?» — удивился Алексей, бросив короткий взгляд на часы.

Телефон продолжал звонить. Он поднял трубку и приложил ее к уху.

— Алло.

— Леха! Копылов! — радостно сказал незнакомый голос.

— Да, я у аппарата. — Алексей быстро перебирал в голове, кто мог к нему обращаться так вот запросто, даже фамильярно.

— Это Саша Тюрин. Не признал, что ли?

— Нет. Богатым будешь. — Копылов вспомнил, что несколько раз встречался с Тюриным, но номер своего телефона ему не давал. — Как ты меня нашел?

— Мне Селиванов подсказал, — ответил Тюрин. — Слушай, нужно встретиться, разговор есть.

— Прямо сейчас? — удивленно спросил Копылов.

— А зачем откладывать?

— Блин, я только кофе собрался попить, — пытался отговориться Алексей.

— Я тоже. Вот вместе и попьем.

— Ладно. Где? — нехотя согласился Копылов.

— Давай в парке «Швейцария», через полчаса, там кафе на откосе есть.

— В такую рань кафе не работают.

— Оно круглосуточное. Собирайся, я тебя там ждать буду, — сказал Тюрин и отключился.

— Нормально, ни здравствуй, ни прощай, — пробубнил Копылов, возвращая трубку на аппарат. — Чего этому Коновалу от меня нужно? Ладно, на месте разберемся. Какой чудесный день… — Он запел детскую песенку и направился в ванную.