Николас Пиледжи - Славные парни

Вот так это и происходит. Где и как грохнуть парня — решается в считанные минуты. У меня голова шла кругом, но я надеялся, что с двух часов дня до восьми или девяти вечера ещё будет возможность отговорить Джимми от убийства. А пока оставалось лишь действовать по плану и надеяться на лучшее.

Томми сказал, что он и Энджело Сепе будут ждать меня у мотеля «Ривьера». За гостиницей располагалась большая парковка. «Завези Марти в дальний конец парковки. Скажи, что тебе надо встретить у входа в мотель уже заказанных шлюх. А потом просто оставь его в машине и уходи. Дальше мы с Энджело сами разберёмся», — инструктировал меня Томми. Ему всё это страшно нравилось. Для Джимми убийство было просто частью бизнеса, но Томми любил убивать людей. Я сказал Томми, что мы будем на месте где-то в восемь — восемь тридцать.

Немного погодя мы с Джимми уже катили в «Фоти Ярдс» на встречу с Марти, поболтать о баскетболе. Тут я впервые заметил, что Джимми весь на нервах. Его мысли разбегались. Всю дорогу до «Фоти Ярдс» я рассуждал, какой занозой в зад нице станет для нас Фрэн Кругман, если мы грохнем Марти. Она будет доставать всех, пока не дознается, в чём дело. Кроме того, я напомнил, что Марти помогает нам делать ставки на баскетбол. Прямо я этого не говорил, но намекал, что грохнуть Марти будет всё равно что вырвать кусок хлеба у себя же изо рта.

Когда мы прибыли в «Фоти Ярдс», Марти нас уже ждал. По пути к столику Джимми бросил мне: «Забудь про сегодняшнюю ночь». У меня словно гора с плеч свалилась. А минуту спустя Джимми уже выпивал и шутил с Марти, словно они были лучшими друзьями. Мы бухали весь вечер, и никто не упоминал ни «Люфтганзу», ни деньги. Мне начало казаться, что Марти поумнел. Возможно, у него был шанс.

Потом Джимми ушёл, а Марти, ожидая, пока за ним заедет Фрэн, снова завёл свою песню. «Когда мне заплатят?» — заныл он. «Что ты ко мне-то пристал? Спроси Джимми», — полушутливо ответил я. «Я спрашивал. Джимми сказал, моя доля — пятьсот тысяч», — ответил Марти. И тут я понял, почему Джимми хочет его убить. Это был вопрос полумиллиона баксов. Чтобы Джимми отказался от такой суммы ради Марти Кругмана? Да никогда в жизни. Джимми убьёт Марти и оставит себе его пол-лимона.

Марти тем временем принялся расспрашивать, сколько причитается мне. Я велел ему на этот счёт не волноваться. Но он не мог остановиться. Обещал поговорить с Джимми. Обещал дать мне полтораста тысяч и потом заставить Джимми дать мне ещё столько же. «Я прослежу, чтобы тебя не обманули!», — разгорячившись, кричал он. Бедолага и не подозревал, насколько близок к смерти, а я даже не мог сказать ему об этом. Да он бы мне и не поверил.

Через три дня после ограбления, в четверг, мы устроили в «Робертсе» рождественскую вечеринку. Из Флориды приехал наш босс Поли, поэтому мы быстренько выперли из бара посторонних. Поли выглядел довольным. Джимми суетился, стараясь ему угодить. Пришли братья Поли — Ленни и Томми. Пришёл «Толстяк» Луи. При шли, в общем, все наши, кроме Томми Де Симоне, которого Поли недолюбливал.

Мы заказали гору всякой жратвы, и я достал деньги, чтобы расплатиться. Мы отлично проводили время, как вдруг «Куча» Эдвардс, увидев у меня в руках пачку купюр, принялся валять дурака, изображая свой коронный номер «Бедненький негр». «Как так выходит, что я, чёрный, вечно сижу на мели, а вы, беляночки из май-фии, гребёте денежки лопатой?» — прикалывался он. И так далее в том же роде про ребят из «май-фии», получивших миллионы после налёта на аэропорт.

Куча, должно быть, спятил. В тот день мы узнали из газет, что полиция обнаружила наш фургон и множество отпечатков пальцев на нём. А также лыжные маски, кожаный жилет и отпечаток кроссовки «Пума». Я знал, что Куче было поручено отогнать фургон к нашему знакомому на автосвалку в Джерси и там отправить под пресс. Уничтожить его. Вместо этого негр накурился и бросил машину в Канарси, на перекрёстке 98-й Ист-стрит и бульвара Линден, всего в паре километров от аэропорта. Потом этот дебил просто отправился домой и завалился спать. На следующий день машину нашли копы, а теперь всё это попало в газеты. Куче надо было удирать, спасая свою жизнь, а он вместо этого юморил в «Робертсе». Одно из двух: или он был самоубийцей, или не мог поверить, что у него серьёзные проблемы. Если на то пошло, никто из наших пока не знал, насколько глубоко он сам оказался в дерьме и найдены ли его отпечатки в фургоне, а тут ещё этот идиот Куча треплется про «май-фию», забравшую все деньги.