Виктор Иванников - Противоборство

— Если Вы поторопитесь вступить, то можете оказаться юбиляром-пятитысячником. В этом случае Вам вместо золотой карты клуба дадут платиновую. При этом предоставят проехать и в течение семи дней пожить за счёт клуба в одной из стран Италии, Франции, Дании, Нидерландах, Германии. Кроме того, на свою платиновую карту Вы получите возможность приобретать товары и услуги в этих странах, правда у членов клуба владельцев этих товаров и услуг с учётом части оплаты стоимости непосредственно клуба в размере не менее сорока процентов.

Проводя довольно весело и непринуждённо вечер, получив ещё массу информации о клубе, он вернулся домой. Там его встретили восторженные, можно сказать, потрясённые жена и дочь. Они наперебой принялись расхваливать и коттедж, и квартиру. Фёдор Иванович слушал и хмуро улыбался, видя их загоревшиеся глаза. Внезапно вдруг жена, словно очнувшись от гипноза, смолкла. Дочь тоже, видимо, чего-то почувствовав, тоже умолкла и ушла к себе. Но тут же вернулась, неся в руках ноутбук:

— Папа, это чей?

— Мне дали для выполнения одной работы.

Дочь огорчённо вздохнула и ушла обратно. Жена внимательно посмотрела на него:

— Фёдор, объясни мне, откуда и за что всё это?

Он долго молчал, вглядываясь в обеспокоенно лицо своей верной подруги, много пережившей за это время:

— Знаешь, Мария, я не должен ничего говорить, поверь, это ради твоей и дочкиной безопасности. Чем меньше Вы будете знать, тем лучше.

— Фёдор, я не боюсь опасности, но скажи мне это… Это очень страшно?

— У меня и раньше были дела потяжелее.

— Но тогда за твоими плечами была Родина, а не эти, которые её погубили. Кто тебе поможет? Не они же?

— Не так все безнадёжно, как ты себе представляешь. Не такие уж мы одинокие. У нас же целая страна была порядочных, смелых людей. Что же они в одночасье сгинули? Не верю в это.

Жена горестно вздохнула:

— Чего-то я за последнее время перестала таких встречать. Уж не тот ли, который набил наш холодильник такими деликатесами, коих я с дочкой уже много лет не имела удовольствия пробовать?

— Не суди, да не судима будешь, так, кажется, в библии говорилось. А насчёт порядочности людей в нашей стране, пусть находящейся в тяжёлой ситуации, они были, есть и будут! Понимаешь, у нас народ такой. Это заложено в генах, даже в религии положено «во главу угла» — соборность! Слышала такое слово?

— Фёдор, я знаю, ты мастер заговаривать. Ну ладно, чего с этим «данайскими дарами» делать?

— Завтра оформят право собственности и на коттедж, и на квартиру, и на машину, которую ты ещё не видела, но поверь хороша. Счёт на сто пятьдесят тысяч долларов ты получишь уже от меня через парутройку дней.

Она заплакала:

— Фёдор, мне ничего не надо, я согласна с тобой жить в этой квартире и с нашим садовым участком. Только ты бы был жив и рядом, слёзы текли по её лицу, внезапно он отчётливо заметил, как похудели, впали эти, некогда розоватые с ямочками щёчки. Подойдя, прижал её опять же с какой-то нежной жалостью, ощутил, как она похудела. Скрипнул зубами от ненависти. Она сразу же прекратила плакать, взглянула в его потемневшее лицо. А Фёдор, чуть подрагивающей ладонью гладил её по щеке, шейке, спинке:

— Ничего, Мария. Нас просто так не возьмёшь. Мы ещё поживём с тобой. Обещаю, и уже овладев собою, добавил, мне, видимо, придётся уехать в командировку, думаю, недельки на две, а может быть, и немного более. Придётся Вам вдвоём.

Мария уткнулась лицом в его плечо, прижалась словно бы вот так сросшись с ним, пыталась удержать от какой-то, она её ясно чувствовала, грозной опасности. Они стояли и молчали. Наконец, он улыбаясь предложил:

— А не поужинать ли нам. Обед я сготовил, да и других припасов полно. Чего тужить о том, что ещё не случилось! Давай, зови дочку, пусть у неё будет сегодня праздник, да и ты приведи себя, а то стоишь вся опущенная, заплаканная. Чего дочь-то подумает? Решит, поругались из-за богатства, которое свалилось на голову.

— Да уж, свалилось. Век бы его не видать.

— Всё, Мария. Я иду на кухню, а ты тут стол раздвигай, доставай посуду и мне в помощь.

С этими словами он ещё раз погладил её по спине, резко развернулся и ушёл. Ещё полчаса они ждали дочку за праздничным столом, уставленным давно невиданными ими яствами. Посреди стола гордо высилась бутылка шампанского. Войдя в комнату, та изумлённо остановилась и «захлопала ресницами»:

— Это что? Папа тебя взяли на работу и так здорово заплатили? Он пожал плечами: