Рашид Кешоков - По следам карабаира

Да, еще одно. Не оставлял ли я у тебя золотого медальона на цепочке? Для тебя же приготовил и потерял. Поищи, может, я где у вас обронил? Все пока. А с Умаром теперь простись. За решеткой он. Магазин в Афипсе ограбил. Говорил тебе - брось его, держись за меня крепче. Со мной не пропадешь. Скоро, наверно, приеду. Посылаю тебе фото. Недавно снимался».

На почтовом штемпеле стояло 12 марта, значит, письмо было отправлено из Краснодара совсем недавно.

Ляпунов пожал плечами.

- Стиль вольный, - сказал он, - и блатных словечек хватает. Но, к сожалению, среди молодежи слишком много сейчас ребят, которые изъясняются подобным образом. А так - не вижу в этом письме ничего подозрительного.

- Как не видишь, Степан Степанович? А упоминание о Пако? Впрочем, я совсем забыл ты же не знаешь. - И Жунид коротко рассказал ему о деле Марии Сысоевой.

- Что ж, желаю удачи, - сказал Ляпунов. - Это, действительно, ниточка. Бери письмо, приобщай к делу.

- Я должен допросить Рахму.

- Это ты успеешь. Помоги мне еще. Чутье у тебя всегда было отменное. Поищем-ка во дворе.

- Одну минуту!

По-видимому, вспомнив что-то Шукаев снова развернул письмо и перечитал последнюю строчку.

«…Посылаю тебе фото. Недавно снимался».

- Куда ты? - крикнул Ляпунов вслед сорвавшемуся с места Жуниду.

- Сейчас! - не оборачиваясь, бросил тот.

Через минуту он возвратился из комнаты Рахмы, держа в руках небольшую фотографию. На снимке был изображен в профиль молодой человек лет девятнадцати-двадцати. Черкеска с газырями, кубанка и кинжал у пояса. Фон - намалеванный на стенке или на полотне Эльбрус. Скорее всего - задник в фотоателье. И облачение - напрокат.

- Вот, - сказал Жунид, протягивая фотографию, - Хакас Хатумов. Так на обороте и написано. Человек, который знает Пако!

- Почему ты решил, что именно он автор письма, этот Хакас?

- Рискнул. Вошел к Рахме и спросил: «Где у вас тут фотография этого… студента из торгового техникума? Я видел ее…» Она и вынула из альбома.

Ляпунов покачал головой и усмехнулся.

- Любишь ты на ходу подметки рвать! Ладно! Идем во двор!

В дверях показался Гамар Эдиджев.

- Кругом нету, товарищ старший оперуполномоченный! - доложил он. - Кругом смотрел, все ковырял - нету!

- Быть того не может! - сердито буркнул Степан Степанович. - Пошли, Жунид.

- Разреши мне, Степан, действовать? - попросил Шукаев, когда они остановились посреди двора.

- Давай! Раз уж тебе везет сегодня, давай, действуй!

- Гамар! - позвал Жунид. - Приведите Озармаса Тугужева сюда Пусть смотрит.

- Молодец. Правильно, - тихо шепнул Ляпунов. Алферов вывел задержанного и велел сесть под тутовником на скамейку. Озармас хранил на физиономии все то же выражение смертельно обиженного человека.

Двор Тугужевых был невелик. Пустое, усыпанное мелкими дровяными щепками пространство у колодца, за загородкой - курятник, коровник и сарай. С другой стороны дома - фруктовый сад. Сбоку от хозяйственных построек - старый турлучный домишко, облезлый и ветхий. В нем Озармас жил до того, как перебрался в новые хоромы.

Жунид осмотрел еще раз все строения, несколько раз проткнул вилами камышовую крышу курятника, распорядился разобрать штабель дров в сарае - никаких следов оружия не было.

Прошел час. Ляпунов ходил вслед за Жунидом мрачный и злой.

Позади старого дома темнела полузасыпанная прямоугольная яма. Шукаев несколько раз проходил мимо нее, не заметив ничего подозрительного. Озармас сказал еще прежде, что в яме гасилась известь. Алферов с Эдиджевым проверили: в земле действительно попадались куски гашеной известки.

Подойдя еще раз к яме, Шукаев присел на корточки. Спрыгнул вниз, покопался в земле, вытащил кусок отслоившейся дубовой коры. На ней не было известковых пятен.

- Гамар, - крикнул он из ямы - Приведите-ка нескольких осодмильцев с лопатами да поскорее!

Пока Эдиджев бегал за людьми, Жунид, взяв лопату начал копать. С одного края ямы обнажился отчетливый след торцовой части бревна.

- Куда делось отсюда дубовое бревно? - громко спросил он завхоза.

- Почем знаю? - тоже по-русски ответил тот. Ляпунов подошел к яме.

- Смелее, Жунид, - шепнул он. - Что-то у этого типа глазки забегали. По-моему, пахнет жареным!

Эдиджев во главе целой группы парней с лопатами на плечах появился в воротах. Вскоре, став цепочкой, они уже прочесывали сад и огород, вскапывая каждое подозрительное место. Степан Степанович оживился, перебегая от одного к другому и изредка оглядываясь на арестованного. Тот, ни на кого не глядя, сидел на прежнем месте под охраной Алферова.