Татьяна Луганцева - Королевство треснувших зеркал

Лиф платья оказался весь расшит красным бисером, а подол и рукава были из кружева ручной работы.

Действительно, музейный экспонат, — согласилась Алиса.

Ну, а я тебе что говорила? Ты будешь в таком платье единственной и неповторимой невестой. Зачем тебе белое платье? Не первый раз идешь замуж! — Элеонора ловким движением вытряхнула из пачки сигарету и сунула себе в рот, взгляд ее остановился на большом газетном свертке, перетянутом бечевкой и преспокойненько стоящем у нее в кабинете, у стенки.

А это еще что такое? А, наверное, это и есть подарок от неизвестной женщины, — догадалась она, — давай посмотрим.

Элеонора разрезала бечевку ножом и развернула газету, явив миру картину, написанную маслом в абстракционистской манере.

Фи! Что за мазня?! И эта особа хотела, чтобы я повесила эту безвкусицу у себя в кабинете! Ну и самомнение у нее! Действительно подарок, так как никто и копейки не заплатит за такую работу, — сразу же оценила ее профессиональным взглядом Элеонора.

Можно я возьму ее себе? — спросила Алиса.

Забирай, пожалуйста.. Только зачем она тебе? — удивилась Элеонора.

Хороший холст! Нарисую что-нибудь сверху… — ответила Алиса, привыкшая экономить на всем.

Бери, конечно, только я могу подарить тебе хорошие, неиспользованные холсты, — сказала хозяйка салона.

Так Алиса стала обладательницей чудесного платья и мазни неизвестного автора. Свою добычу она привезла в отремонтированную Валентином квартиру, где он и застал ее за странным занятием, когда заехал к ней вечером. Она сидела в старых джинсах и черной футболке, поджав ноги, и снимала краску с подаренной Элеоноре картины.

Что ты делаешь? — поинтересовался он, присаживаясь рядом.

Проверяю одну догадку. Такими мазками художники иногда пользуются, чтобы скрыть истинное полотно.

Иными словами, маскируют ценную картину мазней, чтобы вывезти ее за границу? — спросил Валентин.

Необязательно думать сразу о криминале. Но эта картина явно двойная. Странно, что Элеонора, такой отличный эксперт, этого не заметила. Видимо, она слишком была возмущена таким подарком, что не заметила подделки.

А при чем здесь твоя Элеонора? — спросил Валентин.

Эту картину подарили ей, она ей не понравилась, и я попросила ее у нее.

А вдруг там под слоем краски ценное полотно? — поинтересовался Валентин.

Допускаю такой вариант. Но неужели ты думаешь, что я присвою себе чужое? Не знаю, какие дела проворачивает уважаемая Элеонора, но ценное полотно я ей верну в целости и сохранности.

Я могу тебе помочь? — оживился Валентин.

Бери вот этот раствор и губкой пропитывай краску.

Я не поврежу нижнее произведение?

Не бойся, оно покрыто защитным слоем, мы снимем только позднейшее изображение, не представляющее никакой ценности, — успокоила его Алиса.

Валентину оставалось только повиноваться.

Я не знал, что творческая работа такая увлекательная, — откинул со лба волосы Валентин, — а уж после того, как я увидел твой дизайн, мне стало стыдно за свой ремонт у тебя в квартире.

Ты сделал все от души, — засмеялась она.

Ей было очень смешно наблюдать за Валентином, высунувшим язык, губкой осторожно смазывающим картину специальным раствором. Он напоминал прилежного первоклассника, старательно выводящего буквы в прописи.

Не бойся, нажимай сильнее, — подбодрила она его.

Ты же сегодня должна была быть в свадебном салоне и выбирать себе платье? — напомнил Валентин, оторвавшись от интересного занятия.

Будет у меня платье, успокойся. К свадьбе будет, если меня не постигнет судьба его первой хозяйки, — ответила Алиса.

Какая судьба? О чем ты?

А… так… мысли вслух, — отмахнулась она и погрузилась в творческий процесс.

Они вошли в раж и на протяжении нескольких часов работали над полотном. Алиса только один раз прервалась и принесла кофе. Под верхним рисунком стал просматриваться другой абстрактный рисунок.

Знаешь что… — вытерла пот со лба Алиса, — я, конечно, не эксперт, но могу сказать, что вторая картина тоже не представляет никакой ценности. Одна мазня нанесена на другую. Можно больше не продолжать.

Нет уж, давай отчистим полотно, — возразил Валентин, который привык все доводить до конца.

Они проработали еще какое-то время, и вот их глазам предстало полотно с зелено-малиновыми закорючками на коричневом фоне.

— Жуть, — заключила Алиса, — рисунок сверху получше был. Кто мог додуматься подарить этот кошмар такой изысканной ценительнице искусства, как Элеонора?