Владимир Колычев - А ты бы ей отказал?

Вертун с угрозой взглянул на Тишу. Смешно пацану, но ничего, он ему это припомнит. Смеется тот, кто смеется последним. Выставил парня за дверь, налил в кружку пюре, взял трубочку. Попробовал — вроде ничего. Но чего-то не хватало. Ну, конечно, коньяка бы еще, его ведь тоже можно было пить через трубочку. К тому же коньяк обладал анестезирующим свойством, а больной без лекарств как рыба без воды.

Коньяк действительно обладал целебным эффектом, сначала ушла боль, затем улеглись тревоги. Закончилась одна бутылка, Вертун открыл другую.

Глаза сами собой стали закрываться…

А проснулся он оттого, что кто-то легонько тряс его за плечи. Над ним нависал… Егор Фролов. Вертун кивнул, глядя на него. Это хорошо, что привидения существуют, значит, вечная жизнь все-таки есть.

— Ну, вот и все, мистер кусок дерьма! — пристально смотрел ему прямо в глаза Егор.

Он бесплотный, ему совсем не трудно влезть в самую душу… Или не бесплотный?

Вертун вскочил как ужаленный. Фролов настоящий! И пистолет в его руке самый что ни на есть материальный!

— Спокойно! — произнес он. — Мы же договорились, я уезжаю, и дело с концом.

Вертун кивнул. Да, пусть Фролов уезжает, он обещает не трогать его.

— Челюсть болит? — спросил Егор и ударил кулаком точно в подбородок. — Ну что, больно?

— Больно.

— Застрелись, чтобы не мучиться.

— Идиот?!

— Тогда я помогу… — Егор зашел сзади, схватил Вертуна за волосы и, приставив пистолет к голове, процедил: — Запоминай, расскажешь на том свете. Сначала ты по пьяни застрелил своих бандитов, а затем застрелился сам. Вдруг там поверят, что у тебя совесть есть…

— Не надо!

— Извини, но твоих ублюдков я уже воскресить не могу. И тебя тоже… На старт!.. — Егор взвел курок. — Внимание!..

— Сто тысяч долларов!

Курок встал на место.

— У тебя всего три минуты.

— Деньги в банке…

И снова у самого уха щелкнул курок.

— А банка в сейфе!

— В банковском?

Вертун и хотел бы сказать, что да. Но курок так и остался взведенным, это значило, что Фролов будет стрелять. Если его не обнадежить.

— Здесь у меня сейф! В подвале!

— Пойдем.

Вертун облегченно вздохнул. Не хотелось расставаться с деньгами, зато он выиграл время. Может, пока суд да дело, подоспеют его люди. Может, врет Фролов, что всех на тот свет отправил.

Они спустились в подвал, раскидали поленницу, за которой прятался сейф. А на помощь так никто и не пришел.

Вертун с тоской глянул на сейф. Система серьезная, с кодовым замком, далеко не каждый «медвежатник» справится. И все равно ненадежно. Надо было сейф на сигнализацию ставить. Да и сам дом окружать видеонаблюдением, ставить вооруженную охрану, чтобы мышь не проскочила. Зажал деньги на безопасность, и вот итог…

Но ничего, сейчас он откупится, а потом заново все начнет. И людей новых найдет, и систему безопасности организует, надо будет, милицию сменит… И с Фроловым, конечно же, разберется.

Он вскрыл сейф и застонал, не в силах совладать с эмоциями. Шестьсот восемьдесят тысяч долларов — стопочка к стопочке.

— Сто тысяч! Мы договорились!

— А это что?

Рядом с деньгами лежала красная тетрадка, в которую Вертун заносил движение товара от леса к оптовым закупщикам. Их было несколько, и все люди серьезные, надежные. С ними он и горя не знал. А в тетрадке — их имена, фамилии, телефоны.

— Почерк у тебя каллиграфический… — пролистнув тетрадку, заметил Фролов. — А в голове — курица лапой.

Он мог забрать все, что было в сейфе, но уговор дороже денег. А разве нет?

— Сто тысяч! — умоляюще смотрел на Егора Вертун.

— А почему ты про Танюшку не спрашиваешь?

— А-а… Танюшка… Ей тоже возьми… Тысячу… На компьютер… Она любит… Мы с ней в компьютер играли…

— А потом ты приказал ее убить.

— Да не-ет… Это Шарабан… Он всегда все сам…

— У него автомат был. И он мог Танюшку… — Глаза у Фролова заслезились. — По твоему приказу.

— Это не я!

Фролов приставил пистолет к голове, Вертуну показалось, что край ствола врезался ему в череп.

— Что ты делаешь?!

— Извини, но такая падаль, как ты, не должна жить.

— Сто двадцать тысяч!

Вертун поднял цену за свою жизнь, но Фролов лишь усмехнулся. Палец на спусковом крючке пришел в движение. Вертун понял, что кино закончилось навсегда…

За окном дождь, капли барабанят по жестянке подоконника. Осень. А в квартире тепло, комфортно, ярко горит свет. Но зима. А хотелось бы весны — жаркой, взрывной, так, чтобы душа как сирень расцветала.