Владимир Колычев - Ловелас в законе

— А если у них крыша съедет?

— Как может съехать то, чего нет?

— А у тебя есть при таких вот друзьях, да?

— Да какие там друзья… — Никита мрачно усмехнулся.

— Да, но ты хотел ограбить Сашу!

— Они хотели ограбить банк, я подумал, что лучше прижучить Сашу.

— Ты идиот!

— Я исправился.

— Это ты зря.

— Не понял.

— Ты должен быть плохим парнем. Сперва выволоки меня из этого болота, а потом, так уж и быть, исправляйся. Ты же вытащишь меня отсюда? — Вероника подошла к Никите, обняла его за шею, прижалась лбом к подбородку.

— Все будет хорошо, даже не сомневайся.

— Я чувствую себя мышью, которую бросили в молоко. Барахтаюсь, барахтаюсь… Почему молоко не превращается в сливки?

— В сливки жизни?

— Сначала сливки, потом шоколад. Мы купим красивый дом. Ты же не будешь разбрасываться деньгами?

— Буду.

Вероника оттолкнулась от Никиты, возмущенно глянула на него.

Он улыбнулся, привлек ее к себе и шепнул на ухо:

— Мы выбросим их в окно.

— Зачем?

— А потом сами. — Никита приложил палец к губам, тихонько подошел к окну, осторожно, стараясь не шуметь, открыл его.

Сетчатый забор, тянущийся вокруг стоянки, находился в каких-то трех-четырех метрах от домика. Земля была засыпана щебнем, сквозь который клоками пробивалась трава. По нему, как по дороге, можно было добраться до самых ворот, спокойно выйти через них. Или даже выехать, если договориться с водителем. Револьвер Никита возьмет с собой на всякий случай. Мало ли, вдруг дальнобойщики попытаются их ограбить.

На Никиту накатила эйфория, которая тут же сменилась всплеском дурного предчувствия. Нервы дрогнули, он повернулся к Веронике с таким видом, как будто та замахивалась на него ножом. Но она и не думала бить в спину.

— Что там? — спросила девушка, тревожно глядя на него.

Никита усмехнулся. И сам всполошился, и ее напугал.

— Нормально все.

Они вытащили из-под кроватей сумки и чемодан, положили на пол под окно.

— Бросать не будем, — сказал он. — Сейчас вылезу, и ты мне подашь.

Никита мог бы выбраться ногами вперед, но вдруг это плохая примета? Тем более что в новую жизнь человек входит головой вперед. Он сел на подоконник, взялся руками за верхний наличник. Окно небольшое, мало было просто откинуться назад. Ему пришлось прижимать подбородок к груди, сгибаться в поясе.

Парень высунулся из окна, крепко зацепился за внешний наличник. Осталось только вынести тело и спуститься на землю.

Но вылезти он не успел. Сильный удар в затылок взорвал голову. Ослепительно яркая вспышка мгновенно сменилась кромешной темнотой.

Откуда-то издалека донесся чей-то мужской голос:

— Ты его убил.

Никита понял, что это про него, но осознать трагический для себя финал так и не успел. Все исчезло.

Мозги без черепа — как яйца без мошонки. А череп без мозгов… Но нет, мозги у Саши Перекатникова как раз были. Бабла он наколотил порядком. Суржик не знал, сколько именно, но догадывался, что четыре миллиона для него всего лишь маленькая тележка к вагону. Не потащил бы он все свои бабки к любовнице. Это было бы слишком глупо.

А по голове Саше настучали сильно, в больницу он без вариантов загремел.

— А если не выживет Александр наш, мать его, Матвеевич? — спросил Лелик.

Машина мягко шла по ухабистой дороге. Пневматическая подвеска — штука хорошая. Но глушитель к «Узи» куда полезней. А стволы в наличии, весь арсенал, считай, в машину загружен.

— И что тогда? — не оборачиваясь, спросил Суржик.

У него и у самого была мысль о том, что Саше пора сходить со сцены. Мало того, все к этому идет.

— Нет, я просто подумал.

— А я не просто думаю, — подал голос Аверьян.

Руль он держал двумя пальцами, и дело тут было не только в небрежности. Пальцы у него, как у некоторых руки, такие же толстые. Да и задница тяжелая. Вроде бы и не особо большая, но стоит ему только увидеть стул, как он тут же на него садится. Тяжелая задница. Из машины Аверьян мог не выходить сутками.

— Под Сашу менты копают, поэтому он и засуетился.

— Под него уже десять лет копают, — с усмешкой проговорил Суржик. — Да вот выкопать никак не могут.

— Нет, на этот раз все конкретно, — сказал Щелбан.

У этого типа голова тяжелая, мощная. Лоб выпуклый, но не от мозгов. Просто кость очень толстая. Такую не всякая пуля пробьет.

— Что там конкретно?

— А чего Саша заметался?

— Потому что заметают его. — Лелик усмехнулся.

— А чего тут смешного? — одернул его Аверьян. — Если его заметут, то он всех нас спалит.