Олег Дудинцев - Заказуха [сборник]

Привозимые партиями жильцы после ознакомления с показаниями Кузякина один за другим признавались в содеянном и дополняли общую картину преступления индивидуальными красками. Как и было обещано Верочке, раскаявшихся выпускали под «подписку», и они в шоковом состоянии поодиночке покидали отдел. Даже неистовая Анна Сергеевна сломалась под тяжестью доказательств, о кондоминиуме не заикалась и признала вину коллектива.

Рассеялся героический ореол и вокруг Валентина Скокова, за спиной которого, как выяснилось в милиции, числилось несколь-ко убийств.

— Вот гнида! Скольких загубил, — как всегда не задумываясь, по-военному, высказался в его адрес покидавший застенки Журавлев. — И Кузякин со своей мамашей тоже хорош. Знал ведь, что дело завели. Наверняка сам подзаработать решил, а прижали — первый всех продал, — возмущался отставной майор, окруженный соседями. — Жаль, что граната не сработала.

В результате следственного конвейера уголовное дело пополнилось шестьюдесятью тремя обвиняемыми, и никто из них уже не в силах был докопаться до подлинных причин провала. К утру в милиции остались двое: находящиеся по разным камерам Володя и Александр Ильич. Последнему, как и подобает интеллигенту, было совестно выторговывать снисхождение, и потому он упорно молчал. Хоть и проголосовал он против убийства, но, безропотно приняв точку зрения большинства, считал себя ответственным за последствия и не хотел перекладывать вину на плечи других. Никакие уговоры и доводы на него не действовали, и он молча сидел с опущенной головой и сложенными на коленях руками. Пришлось выдернуть из семейной постели участкового Шаповалова и провести между ними очную ставку, но даже это не заставило Александра Ильича отказаться от своих убеждений, и он был задержан следователем Савельевой на семьдесят два часа.

— Чувствуется интеллигент. Хотя и подпорченный действительностью, — потирая воспаленные от усталости и сигаретного дыма глаза, сказал Субботин, когда Александра Ильича увели. — Я бы лучше вместо него Кузякина прикрыл.

— Он вам изолятор загадит, — предупредила Савельева. — Да и адвокат мне его уже звонил, бывший наш следователь. Просил на «подписку» выпустить.

— Опять, значит, придется интеллигенции страдать. Она всегда так. Сначала молчаливо соглашается, а потом мучается и посыпает голову пеплом, — с грустью произнес Субботин.

— Ничего, я ему за это время мозги вправлю, — пообещал Ковалев. — И брат пусть в камере охладится, а через трое суток посмотрим.

На дежурной автомашине Савельеву повезли домой, а одуревшие от работы опера завалились спать прямо в рабочих кабинетах на диванах и стульях.

— Будут спрашивать, я до двенадцати на совещании, — предупредил дежурного Субботин, запер дверь, выдернул телефонный шнур и, не раздеваясь, растянулся на диване.

Ровно в полдень секретарша вывела его из состояния глубочайшего сна оглушительным стуком в дверь. Изрядно помятый, он выполз из кабинета, выглянул в коридор и обнаружил там сидевшего на скамье Кузякина. Вид у него был жалкий, а под правым глазом играл всеми цветами радуги здоровенный синяк.

«Левша вмазал», — профессионально отметил Субботин и окликнул его:

— Кузякин, снова деньги явились предлагать?

— Нет, что вы, — подскочив, испуганно ответил тот. — Помочь вам хочу. Соседи меня во всех бедах обвинили, а тут еще двоих арестовали.

— Пока не арестовали, — уточнил Субботин.

— Какая разница, все равно не выпустите… Соседи условие поставили, чтобы я без них не возвращался.

— Заходи, альтруист, — позвал его Субботин и пропустил в кабинет.

— Я единственный, кто знает, где убийца прячется, — с тоской в голосе сообщил Кузякин. — Если я адрес укажу; вы соседей отпустите? — обратился он с вопросом, который вынудил майора задуматься. Однако, взвесив все за и против, Субботин согласился на компромисс.

— Я вам верю. По всему видно, что вы человек порядочный, — обрадовался Кузякин. — Киллер у меня на даче во Всеволожске…

Субботин кивнул, достал лист бумаги и предложил ему изобразить схему расположения дачи, которую тот начертил несколькими взмахами карандаша и дал подробные разъяснения.

Накануне Скоков без каких-либо осложнений добрался до дачи Кузякина, проник в дом и, осмотревшись, улегся на кровать с прикрученной к спинке металлической биркой с инвентарным номером. Вечером он проснулся от пронизывающего все тело холода, но печь топить побоялся. При свете фонаря Скоков отыскал на кухне несколько проросших картофелин, пачку соли и банку рыбных консервов, из которых на электрической плитке приготовил себе похлебку. Все это время в голове его крутились невеселые мысли о будущем, однако оригинальные идеи в ней напрочь отсутствовали. Поэтому, наполнив желудок и взвалив на себя несколько одеял и матрацев, он вновь погрузился в спячку.