Владимир Шитов - Воровской общак

Савелий был скор на расправу с провинившимися перед ним бандитами, чему Гура много раз сам был свидетелем. Он также знал, что Савелий не любит слизняков, трусов, а поэтому юлить и извиняться перед ним за свои промахи не стал. Опустив повинно голову, он, как бы рожая каждое слово, медленно, с расстановкой произнес:

— Савелий Григорьевич, я сильно провинился перед тобой, а потому соглашусь с любым твоим решением, какое ты примешь в отношении меня.

Такая покорность одного из авторитетов его группировки Савелию понравилась.

«Сейчас хоть убей этого дурака, все равно ничего не изменить в случившемся или поправить не удастся. Бык есть бык. Он должен быть в стаде среди коров. Его мне никак нельзя было ставить пастухом», — подумав, решил Савелий.

Осознав свою вину в подборе «руководящих кадров», Савелий сообщил Гуре свой приговор:

— Я перевожу тебя в бычье стадо, а теперь вали и не попадайся мне на глаза, пока у меня на тебя злость не пройдет и ты мне не понадобишься. Запомни, что с сегодняшнего дня прямой твой ход ко мне закрыт.

Савелий был практичным человеком и в сотый раз не собирался изобретать велосипед. Структуру своей преступной организации он построил наподобие аппарата правоохранительного органа, о чем я ранее вкратце уже говорил. Только штат был у него намного меньше, чем в милиции, да и профессиональные навыки его авторитетов были на уровне любителей и значительно уступали юристам с большим практическим опытом. Но как бы там ни было, такая «кадра» у него была и работала по своей линии.

После того как Гура от него ушел, Савелий пригласил к себе Копченого, в функции группы которого входили как разведка, так и контрразведка. Введя в курс своих неприятностей Копченого, Савелий поручил ему и его группе установить негласное наблюдение как за Гурой, так и за остальными членами его группы с целью обнаружения Стукача.

Внимательно выслушав Савелия, Копченый поинтересовался:

— Как я понимаю, за ними придется установить круглосуточное наблюдение?

— Конечно!

— Вряд ли нам удастся справиться с твоим поручением, — удивил Копченый своим ответом Савелия.

— Почему?

— Моей пятерке придется пасти четверых днем и ночью. Мы не двужильные, будем нуждаться в отдыхе, а поэтому понадобится помощь еще не менее пяти человек.

— Действительно, одни сутки вы сможете сами отпахать, а на вторые выдохнетесь. Значит, так: сегодня вы разбираете охламонов Гуры и будете их водить до утра. Утром вас заменит Рябой со своими парнями. Такой расклад тебя устраивает?

— И до каких пор мы будем такой хреновиной заниматься? — не очень довольный поручением, поинтересовался Копченый.

— Пока не выявите виновного в сегодняшнем нашем провале.

— Не очень-то велики шансы у нашей затеи, — скептически заметил Копченый.

— Не возражаю. Возможно, у тебя есть более толковое предложение? Тогда я от своего откажусь и мы возьмем на вооружение твое.

— Откуда оно у меня из ничего может появиться?

— Очень жаль, а ведь именно на твоей совести лежит обязанность не допускать в наши ряды разных сук, а если таковые вдруг появятся, то как можно быстрее выводить их на чистую воду.

— Будем стараться, — не очень бодро, а скорее уныло заверил Савелия Копченый. — На кого особо советуешь обратить наше внимание?

— На Гончара.

— Почему ты отдал ему предпочтение?

— Его сегодня задержали менты, а потом отпустили. Что-то уж слишком они с ним миндальничают.

— Понятно! Я его персону возьму на себя…

— Ступай действуй.

Гончара разбудил бой настенных часов. Не раскрывая глаз, он насчитал шесть ударов. Открыл глаза и посмотрел на часы: они показывали семь часов. Один удар боя часов он прослушал. Довольный крепким сном, Гончар подумал: «Сейчас хоть и вечер, но ехать к Шумакову на работу за своей сберкнижкой рановато. Поеду к нему за ней часов в одиннадцать вечера. Чем мне до того времени полезным заняться? — задал он себе не очень трудную задачу. — Поеду в морг, узнаю, там ли еще лежит Мексиканец или его уже забрали родственники. Если они его забрали домой, придется нанести визит вежливости. Я должен буду там показать себя жертвой чьей-то подлости. Придется на похороны его жене подкинуть лимон бабок, чтобы показать, что Мексиканец был для меня не чужим человеком. — Подумав, он изменил свое первоначальное решение: — Лимон, пожалуй, будет для нее слишком жирным куском. Пол-лимона от меня вполне хватит».