Сергей Баталов - Домик лесника [СИ]

Народ зааплодировал громче, люди со всех сторон парка потянулись к эстраде.

Голос у губернатора был негромкий, но приятный. Такой хорошо слушать в задушевной компании, под гитару.

Или в парке, теплым летним вечером.

Друзьям принесли еще по кружечке пива.

«Ну, за губернатора!» — «булдаковским» голосом сказал бывший тренер. Михаил, Игорь и Серега сдвинули кружки на столом. Стекло глухо звякнуло, несколько капель пива упало на брюки Быкова. Он смахнул жидкость на асфальт, виновато улыбнулся.

Ему этот вечер омрачить не могло ни что.

— Две баночки «Балтики», третий номер, пожалуйста! — Роман сложенной вдвое соткой ткнул в сторону именно той синей баночки, которую хотел купить; положил желтенькую бумажку на прилавок. Киоск был тот же, что и несколько месяцев назад, когда Роман «попал в историю». Даже девушка-продавщица, кажется, была та же. Она как обычно, ничего не ответила, заученными движениями отсчитала Чаркину сдачу, нажала на кнопку, отпирающую электромагнитный замок стеклянного холодильника, достала и подала две баночки «Балтики».

Бывший десантник вышел на улицу, подцепил ногтем алюминиевое колечко, вдавил образовавшийся овальный кусочек крышки внутрь банки, вторую баночку затолкал в брючный карман. Она приятно захолодила ногу.

На улице было тепло. Он отошел немного в сторону от круглосуточного магазинчика, сделал пару глотков из баночки, посмаковал прохладный комочек пива, прокатившийся внутрь, запрокинул голову, чтобы посмотреть на бездонное летнее небо, густо унизанное алмазными гвоздиками звезд.

Неожиданно его внимание привлек какой-то шум. Чаркин осторожно, стараясь не выходить на освещенное пространство, двинулся на источник шума.

В «той самой» подворотне опять кого-то грабили. «Дежа вю» — подумал Роман, подходя поближе. Трое парней остановили четвертого — щуплого молодого человека. Они бесцеремонно вывернули ему карманы, вытащили кошелек, отобрали мобильник, сняли с руки часы. Один из парней ухватил щуплого за руку, намереваясь снять перстень. Кольцо, судя по всему, сидело плотно, не снималось. Парню стало больно, он громко закричал. Один из парней без предупреждения ударил щуплого в солнечное сплетение. Тот согнулся и повалился вперед. Двое других подняли его за руки, третий несколько раз ударил щуплого рукой в живот, потом, с разбега — ногой. Щуплый захрипел. Его отпустили, он мешком свалился на асфальт.

Роман разжал, наконец, сжатые до побеления в суставах кулаки, судорожно глотнул из банки.

Парни наклонились в лежащему, долго возились, снимая перстень. Напоследок один из них разбежался и пнул по ребрам щуплого, начавшего подавать признаки жизни.

Роман мог бы, как курят, раскидать всех троих грабителей.

Он несколько раз едва удержался от того, чтобы не вмешаться. Но урок, полученный им несколько месяцев назад, не прошел даром. Бывший десантник допил свое пиво, не удержался, смачно плюнул на землю, выражая таким образом и свое отношение к происходящему, и к тому, что могло последовать за тем, если бы он все-таки вмешался и помог щуплому, когда того били и грабили. Под мощными ногами бывшего самбиста громко хрустнула раздавленная им жестяная банка.

Избитый паренек повернул на звук голову, заметил Романа, хотел что-то сказать, может быть, попросить о помощи.

Но не успел.

Последнее, что он увидел, была спина человека, быстро удалявшегося в темноту.