Владимир Колычев - Золотая обойма

Семен вдруг физически почувствовал ствол, направленный ему в спину. Справа — колодец с бетонным оголовком. До бани не добежать, а тут хоть какой-то шанс.

Противник стрелял через глушитель. Семен услышал только шум, с которым пули вкручивались в воздух. Одна просвистела над самым ухом. Он упал за колодец, и тут же пуля с визгом ударилась в бетонное кольцо.

Стреляли из дома. К одному стволу присоединился второй, а колодец не очень высокий, спрятать за ним все тело невозможно. О том, чтобы высунуть голову, и речи быть не могло. Семен чувствовал себя зверем, угодившим в капкан, крутился, как уж, попавший на сковородку.

Пальба не прекращалась. Еще немного — и все, капут.

Одни наемники стреляли, другие, наверное, приближались к колодцу. В этот же миг кто-то мог срывать чеку с гранаты.

Семен услышал одиночный выстрел, потом ударила автоматная очередь. Казалось бы, все закономерно. Но пули перестали высекать искрящуюся крошку из каменного постамента, за которым прятался парень. Во дворе послышались голоса, кто-то на кого-то кричал, что-то от кого-то требовал. Но Семен не разбирал слов.

Затем послышался мужской голос, который показался ему знакомым:

— Эй, кто там, за колодцем? Давай выходи, нормально все!

Семен не помнил человека, но узнал сам голос. Так вот, с ноющей хрипотцой, говорил кто-то из его бывших коллег по охранному предприятию. Он осторожно поднял голову и увидел парня в зимнем камуфляже. Лицо его показалось Семену знакомым.

Парень стоял, приложив приклад карабина к плечу. Он готов был открыть по Семену огонь, если тому вдруг не хватит благоразумия.

— Если у тебя ствол, не стреляй! — заявил этот человек.

Семен кивнул, открыл крышку колодца и выбросил туда пистолет.

Из-за дома вышли еще двое в камуфляже и с карабинами. Если они захотят его пристрелить, то никакой пистолет не поможет.

— Морозов, ты, что ли? — спросил парень с хриплым голосом.

— Я.

— Ты же погиб.

— Да нет, ушел. До сих пор ухожу.

— А у нас тут из-за вертолета шум поднялся, приезжаем, а тут… Эй, что с тобой? — Парень смотрел на Семена так, как будто у него из ушей дым пошел.

— А что со мной? — спросил Семен и тут же сам почувствовал ответ на свой вопрос.

Голова парня резко закружилась, к горлу подступила тошнота, а ноги отказались держать измотанное тело.

Белый накрахмаленный халат с каждым шагом становился короче, все плотней облегал фигуру Элен. Она шла по коридору, покачивая бедрами, свернула в палату, переступила порог. Еще один шаг, и стремительно укорачивающийся халат не сможет закрывать незагорелые места на ее роскошном теле. Но это ничуть не смущало женщину. Она смело приближалась к Семену, в руке держала шприц.

Семен вздрогнул, открыл глаза. Он действительно увидел перед собой молоденькую медсестру, но не в белом халате, а в голубом. Эта девушка и в самом деле собиралась делать ему укол.

Он лежал в больничной палате, на койке, под потолком горел свет. Девушка симпатичная, но какая-то унылая, без огонька в глазах. Да и халат на ней вовсе не сексуальный.

— Эй, не надо! — Семен хотел поднять правую руку, чтобы закрыться от укола, но не смог этого сделать.

Ему помешали стальные браслеты.

— Тебе что-то приснилось? — спросила медсестра.

Она правильно все понимала, но при этом смотрела на Семена как на преступника, с которым совершенно не обязательно церемониться.

— Может, и приснилось.

— Я не кусаюсь, — сказала она, присела на краешек кровати, подняла одеяло и движением руки велела Семену повернуться на бок.

А он уже был в пижаме. Интересно, когда его успели переодеть? Кто это сделал? Может, эта самая сестричка и постаралась. А он вел себя с ней как с прокаженной.

— Что это? — спросил парень.

— Витамин.

— Не надо.

— Почему не надо?

— Сначала пусть наручники снимут.

— Ну, хорошо, — сказала девушка, пожала плечами, фыркнула и повернулась к Семену спиной.

Дверь ей открывать не пришлось. Это сделал за нее Ничетов. Он пропустил медсестру мимо себя, проводил взглядом, только затем переступил порог.

В больничном коридоре горел свет, но Семен мог бы узнать Ничетова и в сумраке — по его кривым «кавалерийским» ногам.

Ничетов подошел к Семену, посмотрел на него, в раздумье цокнул языком. Взгляд цепкий, подозрительный, холодный.

— Морозов?

— Морозов, — подтвердил Семен и ощупал пластырную наклейку на левой щеке.

Ну да, он, кажется, порезался, выпрыгивая через разбитое окно. И на лбу у него, похоже, что-то наклеено.