Владимир Першанин - Лабиринт [Авторский сборник]

Такие мысли промелькнули у подполковника. Пальцы нащупали, потянули затвор АКСУ. Хорошо смазанная пружина податливо сжималась, блеснул желтый остроконечный патрон.

— Эй, дед, а ну руки вверх! (Дед — это Земцов).

— Ребята, подождите, я вылезаю…

— Шевелись, сука!

Коренастый действует быстро и безжалостно. Так показывали оставшиеся в живых свидетели. Наверняка на нем не один труп. Жаль, сучонок, если уползешь. Где же Ольга? Ну, все…

Коренастый услышал щелчок затвора. Очередь прошила стекло и панель кабины. Уходя от пуль, Земцов нырнул с сиденья вниз, и тут же, вскочив, выпустил очередь, целясь в здоровяка. Стреляли все трое. Здоровяк тоже успел нажать на спуск, но длинная беспорядочная очередь его автомата ушла вверх, сшибая листья и ветки с тополей.

Здоровяк шатнулся и стал падать назад.

Земцов, перебросив ствол влево, стрелял в коренастого. Нет, гаденыш, не уползешь. Пальцы давили на спусковой крючок, но собственных выстрелов подполковник почему-то не слышал. Он и не мог их слышать, потому что автомат выпал из рук, но мозг не воспринимал происходящее. Ненависть нажимала на воображаемый спусковой крючок, а тело, пробитое десятком пуль, сползало на пол кабины.

Ханенок торопливо менял магазин. Савин, сдавив ладонью рану на боку, пытался передернуть ствол пистолета. Левая рука не слушалась. Ханенок его пока не видел. Мешали трава и колеса КамАЗа.

Ольга разбирала в палатке вещи, когда раздались торопливые шаги. Она выглянула наружу. Прямо в лицо ей уставился сдвоенный черный зрачок ружейного обреза.

— Тс-с-с! Ни звука.

Человек в камуфляжной куртке и маске с разрезами для глаз и рта прижимал палец к губам. Ольга застыла. Поза была неудобной. Она стояла на корточках, упираясь ладонями в землю. Прозевала! Пистолет лежал в кобуре под свитером. Да и не поможет он в такой ситуации. Человек в маске опередит ее в любом случае. Ольга молча вылезла наружу, не сводя взгляда с обреза. Возле кабины КамАЗа что-то происходило. Она услышала голоса. Значит, их всех застали врасплох. Но ведь никакая машина к ним не подъезжала…

На руке звонко тикали часы. Проходили секунды. Ольга вымученно улыбнулась. Господи, неужели вот так приходит смерть! Возле кабины КамАЗа оглушительно затрещала автоматная очередь. Еще одна. Человек в маске повернул голову. Мамочка… Наташка…

Ольга бросилась вперед. Намертво вцепилась в кисть. Крутанула изо всех сил, выворачивая чужую противно-теплую руку. Согнув кисть на излом, рванулась вперед, помогая себе всем телом. Что-то хрустнуло. Человек в маске, вскрикнув, выпустил обрез. Гуляй без руки, сволочь! На поляне взахлеб били сразу два или три автомата. Пинком отшвырнула подальше обрез, выдернула из палатки пистолет и наручники. Человек пытался подняться, прижимая к груди сломанную руку. Куда, тварь! Ударила сверху по темени рукояткой ПМ и приковала наручниками к молодому тополю.

Подбежала к кабине. Земцова не видно. Костя, весь в крови, возился у колеса КамАЗа. Коренастый парень в камуфляже и серой вязаной маске перезаряжал автомат.

— Бросай, сволочь!

Не бросит. Не те ребята в «пятерке», чтобы бросать оружие. Ольга и не ждала. Стреляла с ходу, тяжело, прерывисто дыша. Мушка прыгала перед глазами, обойма вылетела за несколько секунд. Последний выстрел с лязгом отбросил ствол в заднее положение. Ольга, достав из кармана джинсов запасную обойму, сменила расстрелянную.

Коренастый ворочался, пытаясь подгрести к себе автомат. Ольга подняла АК с земли, рывком стащила вязаную маску. Плосколицый, коротко остриженный парень, лет двадцати трех, кривя лицо от боли, смотрел на нее.

— Ментовка…

Умирающий Ханенок понял, с кем они столкнулись.

— Перевяжи… чего лупишься.

— А пошел ты! — Ольга подбежала к Савину.

— Ранен?

— Немного…

Вместе с Ольгой они открыли кабину. Земцов лежал на полу.

Скрюченная рука торчала как палка. Остекленевший глаз был широко открыт, второй — выбит. Еще одна пуля разбила челюсть. Рот подполковника кривился в жуткой мертвой ухмылке. Сиденье, стекла были забрызганы кровью. Лужа густой, бьющей в нос парной крови разлилась по полу, стекая вниз темно-вишневым ручейком. Ольга всхлипнула:

— Коля, миленький… что с тобой? — она осторожно, словно боясь обжечься, тронула лоб, потом попыталась нащупать пульс. — Господи, он мертвый… я так и знала. У меня было предчувствие с самого утра.

Она бормотала что-то еще, бессвязно и торопливо. Никогда в жизни Будникова не видела, чтобы из человека вытекло столько крови. Спазмы сдавили горло, перегнули ее пополам. Ольга давилась рвотой, но желудок был пуст. Изо рта текла горькая, с желчью слюна.