Наталья Александрова - Охота на гиену

— Почему вообще убивали… — начала было Надежда, но осеклась, увидев, как он помрачнел.

— Я бы просил вас не употреблять это вульгарное слово, — угрюмо пробормотал он.

— Простите, — извинилась Надежда. — Но все же розы эти.., как-то это необычно. — Надежда решила тщательно подбирать слова, раз он такой обидчивый.

Главное — это втянуть его в дискуссию, заставить рассказывать о себе. Какой мужчина не любит разговаривать о себе? И этот, хоть и маньяк, не исключение. А там, возможно, он устанет и ослабит бдительность, либо же кто-нибудь придет ей на помощь.

— Отчего же необычно? Ведь я дарил розы дамам на день рождения… Какая женщина не любит цветов?

— Так-то оно так, — с сомнением проговорила Надежда.

— Не сомневайтесь, Надежда Николаевна, я лучше вас знаю человеческую природу, ведь я — врач И еще хирург, стало быть, могу наблюдать людей не только снаружи, но и изнутри, так сказать.

— Да уж, но все же ваша терапия несколько странна. От чего же вы вылечили тех четырех женщин?

— Хм, это долгая история… Но раз вы просите, я расскажу. Вы не стесняйтесь, располагайтесь поудобнее, пальто снимите.

Надежда сняла пальто и повесила его на спинку стула, решив, что в случае чего бежать без тяжелого зимнего пальто будет сподручнее. Она села на стул, а доктор Трегубович принялся расхаживать по комнате, как профессор, читающий лекцию студентам-первокурсникам.

— Обратите внимание, раз уж вы проявили большой интерес к этому делу, то знаете, насколько лучше стала жизнь всех окружающих после.., дня рождения моих подопечных?

— Что же, — Надежда несколько растерялась, — что же.., вы предвидели такие последствия? Вы знали, что от их смерти окружающие только выиграют?

Арсений Петрович снова поморщился.

— Зачем вы опять употребляете это слово — «смерть»? Я его не люблю. Я, знаете, за долгие годы работы сталкивался со смертью.

Так что в данном случае "'мне кажется более разумным называть это «последним днем рождения». Что касается вашего вопроса — да. Безусловно, я предвидел такие последствия. Я знал, что всем станет лучше. Я же говорю вам, я — врач. И не только врач, я еще серьезный ученый. В свое время я разработал одну очень важную и интересную теорию, теорию всей своей жизни. Много лет я шлифовал теорию, собирал факты, накапливал, так сказать, опытный материал. Теперь, когда я оставил хирургическую практику и перешел работать сюда, в архив, у меня появилось много свободного времени и возможность закончить дело всей жизни. Начался самый главный этап моей научной работы — экспериментальный.

— И вы решили ставить эксперименты на живых людях? — ужаснулась Надежда.

— Не перебивайте, прошу вас, — строго одернул ее доктор, — вы мешаете мне сосредоточиться. Судя по вашей речи и внешнему виду, вы, Надежда Николаевна, женщина образованная и сможете меня понять.

— Вы удивительно наблюдательны! — льстиво воскликнула Надежда.

— Итак, я выбрал пять подопытных.., но позвольте, я изложу вам вкратце свою теорию. Время у нас есть.

«Придется выслушивать бредовые теории маньяка… Но так он скорее потеряет бдительность. И выбора у меня нет».

— Я вас внимательно слушаю.

— Знаете ли, Надежда Николаевна, что у гиен в их стае.., или своре, честно говоря, не знаю точно, как называется их сообщество, так вот, у них главными являются не самцы. Вожаки у них старые матерые самки.

Они ведут свою стаю на охоту, они получают лучшие куски при дележе добычи.., или самые аппетитные куски падали, гиены ведь едят и падаль. Представьте этих здоровых, омерзительных, старых гиен… Так вот, давно еще, начав присматриваться к людям, к человеческим сообществам, я заметил, что реальная, настоящая власть принадлежит в нашем обществе матерым немолодым теткам… Ох, уж эти немолодые крашеные тетки! — Голос Арсения Петровича зазвенел взволнованно.

Надежде показалось, что глаза его от возбуждения загорелись нездоровым огнем, хотя в полутемном помещении это вряд ли можно было разглядеть.

«Маньяк, настоящий маньяк, — в панике подумала Надежда, — не выйти мне отсюда живой!»

А Арсений Петрович продолжал свой горячечный монолог:

— Немолодые крашеные тетки! Удивительная, жизнеспособная порода, выведенная естественным отбором позднего социализма! Сильные, ловкие, пронырливые хищники прилавков, флибустьеры ларьков, аборигены поликлиник — хотя все они на самом деле налиты здоровьем, уж вы мне поверьте, я-то специалист, — но иметь и лелеять две-три «культурные» болезни считается у них профессиональной доблестью. Они всегда знают, где дешевле сахар и свежее сметана, и за кем замужем паспортистка из РЖУ… Они, эти немолодые тетки, сильны не столько своим количеством, сколько какой-то гиеньей солидарностью. И они так хорошо осознают свою силу! Других людей они просто не замечают, просто сметают их со своего пути… Сколько раз, бывало, встанешь в каком-нибудь учреждении в очередь за такой теткой, а тут еще одна такая же подойдет и спрашивает у той, что стоит передо мной: «Я извиняюсь, дама, вы крайняя будете?» И та ей отвечает утвердительно" а меня как будто и нет. И самое удивительное, что она так и умудряется встать за той, первой, как будто меня действительно не существует!