Оксана Ильина - Не смей меня любить [СИ]

— Девочка моя, здесь тебе ничего не угрожает, отойди оттуда ненароком сорвешься, — произнес Юрий, замерев неподвижно.

— Я хочу уйти! — потребовала Саша, посмотрев вниз, не дай бог, и правда сорвется, тогда от нее живого места не останется.

— Саша, успокойся, ты скоро сможешь уйти.

— Иди ты к черту! Я уйду сейчас, а не скоро. Кто тебе дал право меня закрывать? — рвала и метала девушка.

— Это для твоего же блага, — уверенно заявил крестный.

— Да ладно? А я думала, ты Ярослава так заманить хочешь! — Алекса нисколько не верила ему.

— Одно другому не помешает.

— Я помешаю, думаешь, позволю тебе навредить ему? Особенно после того, что узнала?! Да не за что! — воскликнула, не зная, как выбраться. Посмотрела нервно в сторону лестницы, продумывая варианты побега, и вздрогнула, увидев выпрыгнувшего оттуда Ярослава. Он одним ударом по шее вырубил охранника Юрия.

— Отлично вот и сам виновник торжества, — усмехнулся Юрий Николаевич, видимо на такой расклад он и рассчитывал.

Саша хотела броситься к Яру, но крестный, нацелив в нее пистолет, произнес:

— Стой на месте!

И это бы не остановило девушку, если бы Ярослав жестом руки не остановил ее на месте.

— Саш, не двигайся, все будет хорошо, — успокоил он.

Только в хорошее Александре уже не особо верилось.

— Отпусти ее, это между нами! — произнес он убийственным голосом, обращаясь к Юрию.

— Да, между нами, но не забывай, что ты убил ее отца.

— Я отлично помню! Но может все же, сперва расскажешь Саше историю ее рождения? — от слов Яра внутри у девушки все похолодело, значит, он уже знает, что сделал ее отец.

— Ярослав, — произнесла дрогнувшим голосом. — Прости меня, если б не я, твоя мама…

— Заткнись, — заорал крестный, направляя пистолет на Сашу, твердой рукой. Такого от него она точно не ожидала, но девушка была уверена, что он не выстрелит в нее.

— О чем ты Саш? — не понял Яр.

— Ну как же, о моем рождении…

— А за что ты просишь прощения? — спросил Барсов серьезно.

— За то, что мой отец убил твою маму! — выдавила из себя, чувствуя, как к глазам подступают слезы.

— Что-о-о? — зарычал в ответ он.

— Я думала, ты уже знаешь правду, — всхлипнула Саша, глядя, как Ярослав вытащил пистолет и навел его на крестного.

— Саш, я другую правду знаю, — его лицо исказила злость. — Ну, же Юрас, расскажи ей с самого начала.

— О чем он говорит? — спросила Александра растерянно у крестного, льющийся дождь скрывал слезы, катившиеся по ее щекам.

— Хорошо я сам начну, — ухмыльнулся Яр. — Саш, не знаю зачем, но мой отец накопал информацию о твоем рождении. Так вот у тебя вторая положительная группа крови, а у твоих родителей отрицательная. Понимаешь?

— Не-ет, что это значит? — она также стояла на краю крыши, и все вокруг плыло, казалось еще чуть-чуть и ноги не удержат, и тогда она сорвется.

— Ну, Юрий Николаевич, расскажи, как так вышло в подробностях? — велел Барсов, опустив свой пистолет.

В этот момент на крышу ворвались люди Ярого, завязалась потасовка, и через пару минут вся охрана Юрия была скручена, без единого выстрела. Тот понял чем пахнет, и, для того чтобы протянуть время и отвлечь внимание произнес то, что пытался закопать в себе много лет, и не собирался откапывать до этого момента:

— Когда твоя мама… Когда жена Морозова родила мертвого ребенка, Олег знал, что это известие окончательно добьет её. И поэтому договорился с врачом подменить младенца. Как раз в этот день очень удачно одна роженица отказалась от девочки. Этой девочкой была ты, Саш.

Александра пошатнулась, как нормальный человек может вынести такое извести? Какие силы нужны? Плакать? Кричать? Истерить? Нет, девушка не хотела ничего. Совершенно ничего. Хотела, чтобы все исчезли, а она осталась одна. Слиться с потоком дождя, что бы он унес ее боль далеко, далеко. Всю свою жизнь Саша чувствовала на себе вину, чужую вину. А все потому, что с самого рождения, с первого дня существования на этом свете, за нее решают, как жить. Используют в своих интересах, для своих целей, как вещь, как бесчувственную куклу. Оглушительная пустота разрасталась внутри, пустота в которой эхом раскатывается горечь и отчаяние.

Никто не задумывался, каково ей, что чувствует. Александра всегда замечала, что что-то не так, будто живет не своей жизнью. Но сказать, что ощущала себя не родной, это будет ложь. Она даже ни разу не думала об этом. Отец…. Он любил ее, заботился, оберегал, давал все, что только мог. Как она могла подумать, что папа не родной ей? Да, черт возьми, не все родные относятся к своим детям так, как относился он к ней. Господи, от чего же тогда сейчас так больно? Откуда эта разрушительная обида в ней?