Андрей Воронин - Слепой. Смерть в подземке

В раздевалке не оказалось никого, кроме Белова, который почему-то не раздевался, а одевался, как будто тренировка уже закончилась. Когда Дугоев вошел, он уже надел джинсы и застегивал пряжку широкого кожаного ремня. Он насвистывал и, судя по всему, пребывал в отличном настроении. Марата эта странная картина не удивила, а лишь еще больше разозлила, поскольку подтверждала его подозрения. Как всякий истинный спортсмен, он был в меру простодушен, и невзначай оброненные тренером слова: дескать, твоим тайным недоброжелателем может оказаться кто угодно, хоть тот же Вася Белов, — упали на благодатную почву. Это Белов первым сказал ему, что предстоящий бой за чемпионский пояс, скорее всего, будет представлять собой не более чем коммерческую сделку; обида на Ник-Ника, который наконец предложил ему эту сделку, странным образом усилила подозрения в адрес Белова, а сегодняшнее нападение не менее странным манером превратило эти подозрения в твердую уверенность. Кто-то назвал бы это интуицией, но Марату сейчас было не до ученых толкований: он едва сдерживал почти непреодолимое желание броситься на Белова и без предисловий сломать ему гортань одним точным, убийственным, во всю силу ударом.

— Куда собрался, дорогой? — почти не слыша собственного голоса из-за гремящих в ушах ударов пульса, поинтересовался он. — Ник-Ник тебя отпустил или ты сам решил, что пора валить?

— О, привет, — спокойно улыбнулся Белов. — Ник-Ник уехал и отменил тренировку. То есть наоборот: отменил тренировку и уехал.

— Его машина на стоянке, прямо у входа, — сдерживаясь из последних сил, сообщил Марат.

Белов равнодушно пожал широкими плечами.

— Может, его увез кто-то другой. Тут заходили какие-то, он с ними переговорил, а потом сказал, что тренировки не будет, и отвалил. Ты с ним разминулся минут на пять, не больше. А ты чего такой взъерошенный?

— Зато ты спокойный, — уклонился от ответа Марат. — Даже странно. Хорошо держишься, слушай! Такая неудача, а тебе хоть бы что!

— Какая неудача? — натягивая через голову полосатую фуфайку, не вполне внятно переспросил Белов.

Марат почувствовал, что сейчас просто-напросто взорвется. Наглость этого человека не имела границ. Да и какой это человек? Негодяй, завистник, мелкая гнилая душонка, заключенная в гору мяса!

Дав Белову выпростать голову из ворота и просунуть руки в рукава, чтобы потом никто не сказал, что он напал, воспользовавшись тем, что противник не мог дать сдачи, Марат Дугоев одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние, схватил Белова за фуфайку на груди и с грохотом припечатал спиной к железному шкафчику. Его предплечье уперлось спарринг-партнеру в шею под нижней челюстью, заставив задрать голову.

— Какая муха тебя укусила? — поинтересовался Белов, не пытаясь сопротивляться.

— Не укусила, — возразил Марат. — Хотела, но не смогла. Я знаю, почему ты так спокоен! Этот шакал, твой наемник, валяется в морге с простреленной башкой и ничего не сможет о тебе рассказать. Значит, ты можешь попытаться снова, так что и волноваться не о чем… Верно? Говори, пес!

— За пса ты у меня огребешь, — спокойно произнес Белов, — только не сейчас, а попозже, когда чуток остынешь. На тебя что, опять напали?

— Скажи еще, что для тебя это новость!

— И ты почему-то решил, что это моя работа… — задумчиво, будто разговаривая сам с собой, проговорил Белов. — Да убери ты руки, дура кавказская, самшит высокогорный! — неожиданно гаркнул он и оттолкнул Марата с такой силой, что тот едва удержался на ногах. — Будем всю ночь ходить и точить кинжалы, а потом невест стеречь, чтоб не убежали… Идиот! Торгаш на рынке, у которого ты мозги покупал, тебя надул — продал бараньи, да еще и здорово обвесил.

Дугоев резко подался вперед, но отчего-то передумал лезть в драку. Руки его бессильно, как плети, повисли вдоль корпуса, лицо приобрело растерянное выражение — он не столько понял, сколько почувствовал: Белов не лжет.

— Хочешь сказать, ты тут ни при чем? — спросил он.

— Вот чудак! Да конечно же! С чего ты вообще взял, что это я? Кто вбил в твою… голову этот бред?

Марат заметил и по достоинству оценил коротенькую заминку перед словом «голову»: во избежание эскалации конфликта Белов явно проглотил вертевшийся на кончике языка хлесткий эпитет. Взамен Дугоев решил не просвещать друга Васю по поводу того, кто именно назвал его в качестве подозреваемого: впутывать сюда Ник-Ника не хотелось, тем более что теперь, слегка остыв, Марат начал понимать, насколько нелепой была его выходка. Даже если Белов виновен, разве он, профессиональный боец, признался бы в этом под смехотворной угрозой кулачной расправы?