Андрей Воронин - Слепой. Теория лжи

Макса это сообщение окончательно вывело из себя. Он встал и прошелся из угла в угол по номеру.

Да, у них тогда, в девяностые, остался изрядный запас этих промышленных упаковок для автомата, который загоняет туда таблетки. Сейчас наверняка уже существуют новые упаковки, но кто-то использует те, старые. Неужели до сих пор органы не обнаружили их цех и кто-то посторонний пользуется не только их упаковкой, но и их оборудованием? Анализируя ситуацию, Макс снова и снова возвращался к той самой мысли, которая первой промелькнула у него в голове еще в Америке, — это Вован. Использовать по назначению оставшееся в подмосковном цеху оборудование мог только кто-то из них троих. Он, Макс, был в Штатах, Федор — на зоне. Значит, только Вован. А это самое опасное. Да, у Вована были родители-дипломаты, новые фильмы и музыка, у него еще в далекие восьмидесятые были виски с содовой и соленые орешки. Но мозгов у Вована всегда не хватало. То есть мозги у него были, но настроены они были на совсем другое. Если бы не Вован, их судьба сложилась бы совсем по-другому. Феде не пришлось бы париться на нарах, ему — менять фамилию и уезжать за границу. Но и что такое большие, огромные деньги, они бы тоже не знали. Как-то Вован, который тогда только что получил водительские права, повез их за город на новом отцовском «мерсе». Тогда этот белый «мерс» для них с Федей, детей отнюдь не богатых родителей, был чем-то вроде Марса. А Вован свернул на какую-то проселочную дорогу и затормозил у высокого забора, на воротах которого красовалась суровая надпись: «Осторожно, ядохимикаты! Посторонним вход запрещен!» Однако Вован как ни в чем не бывало отпер висевший на воротах замок и въехал на территорию. Они с Федей остались стоять у ворот.

— Да чего вы, ребята! — рассмеялся Вован. — Это я сам, чтобы пацаны не лазили, повесил. Здесь раньше и правда какое-то химическое предприятие было. Не то лекарства выпускали, не то экспериментировали над чем-то. А теперь это все мое!

Они с Федей вошли в ворота и увидели два довольно просторных не то цеха, не то ангара и небольшой домик-сторожку.

Оказалось, что отцу Вована по дешевке продал эту обнесенную забором землю вместе с расположенными здесь строениями какой-то новый русский, который, собираясь осесть в одной из европейских стран, распродавал свою российскую недвижимость. А отец подарил ее Вовану на день рождения.

— Батя мне сказал: «Ты же химик? Вот и химичь! Или дом строй», — похвастался Вован. — Ну я и решил, что сначала похимичу, а потом на заработанные деньги можно и дом построить.

Федя первым пошел осматривать территорию и помещения. И, оценив имеющуюся аппаратуру и химикаты, причмокнул языком:

— Да, здесь можно было бы похимичить!

Вован, казалось, только этого и ждал. Он тут же по-деловому предложил:

— Мужики, так, может, применим свои знания на благо обществу?

Как Макс ни старался, он не мог себе объяснить, почему тогда они так легко повелись и согласились выпускать экстази. В то время это был новый для России наркотик. Заказчик, немолодой подтянутый высокий мужчина, говоривший с легким прибалтийским акцентом, которого привел Вован, долго объяснял, как страшна участь молодежи, которая употребляет опаснейшую дурь. А здесь, если тщательно соблюдать условия синтеза, если аккуратно проводить очистку всех полупродуктов, в итоге получатся легкие веселящие, поднимающие настроение пилюльки.

— Я сам химик и врач, долгое время работал за границей, — хвастался он. — Я мог бы организовать производство экстази где-нибудь в Прибалтике. Но здесь Москва — рынок сбыта рядом. Значит, и доход выше. Владимир сказал, что вы первоклассные химики-синтетики. Но если вы не согласитесь, я буду искать других исполнителей.

— Нет-нет, мы попробуем, — согласился Федор, — если, конечно, у нас получится.

— Думаю, получится, — кивнул Вован.

Макс прекрасно знал, что Федора во всем том деле интересовали не столько деньги (точнее, не только деньги), сколько возможность поэкспериментировать. Федор был действительно химиком от Бога.

И им удалось тогда поставить на рынок таблетки — колеса, как их называла молодежь, которые по качеству не уступали зарубежным аналогам.

Упаковкой, сбытом занимался Вован. Он же и привозил деньги — такие, каких они сроду не видели. Они смогли купить себе по квартире, помогали родителям, которые жили с младшим братом. Все шло как по маслу. У Вована, как он говорил, все было схвачено. С кем он и его заказчик не поделились, почему вдруг над ними нависла тогда туча? Единственное, о чем попросил Федор, — это чтобы законсервировали их цех.