Андрей Воронин - Слепой. Теория лжи

— Живешь здесь, что ли? — спросил Степан, кивая в сторону подъезда.

Глеб молча кивнул.

— А я вот к знакомой одной своей приехал. А ее дома нет. Соседка сказала, что уехала она куда-то то ли на месяц, то ли на два. Ты Милку из сто пятой, случайно, не знаешь?

Глеб, продолжая изучающе разглядывать парня, покачал головой. Откуда было ему, проживая в этой квартире, которая временно стала его убежищем, лишь урывками, знать всех, кто живет в подъезде девятиэтажного дома? Ему и самому-то не очень хотелось бросаться кому-то в глаза.

— Жаль, — вздохнул Степан. — Я из Екатеринбурга, можно сказать, через всю страну пилил, а ее нет…

— И близкая знакомая тебе эта Милка? — решил поинтересоваться Глеб, усаживаясь на лавочку и закуривая.

Степан сел рядом и, пожав плечами, хмыкнул:

— Да вроде как…

— А почему вроде как? — спросил Глеб, слегка улыбнувшись.

— Я неподалеку отсюда в армии служил. С Милкой на дискотеке познакомился. Тусовались, пока здесь был. А потом по Интернету переписывались, по телефону перезванивались. Вроде как ждала. Вот решил ей сюрприз сделать… Работу бросил, квартиру продал — и в Москву. А тут… Никто меня тут не ждал… Теперь ни жилья, ни работы… — вздохнул Степан.

— И куда теперь? — спросил Глеб, вдруг поймав себя на мысли, что, если бы он выбирал себе напарника, к чему в последнее время его настойчиво подталкивали события, выбрал бы такого, как Степан.

— В гостиницу или на вокзал… — встал на ноги Степан.

— Подожди, — остановил его Глеб, взглянув на стекавшую из рассеченного уха по шее за шиворот кровь. — Давай-ка ко мне поднимемся. Ухо тебе перебинтую. Да и переночевать сможешь.

Еще день назад он ни за что и никому, тем более случайно встреченному, пусть и спасшему его парню, такого не предложил бы. Об этой квартире знал только его непосредственный начальник — генерал Потапчук, но именно сегодня Потапчук приказал ему съехать с этой квартиры и назвал новый адрес. Так что риска в таком приглашении не было никакого.

Степан отреагировал так, будто только этого и ждал.

Они поднялись по лестнице, и Степан, снимая в прихожей кроссовки, огляделся и спросил:

— Ты один, что ли, живешь?

— Да, — кивнул Глеб. — Один.

— А где у тебя ванная? — спросил Степан.

— Там, — показал пальцем Глеб. — Аптечка в шкафчике. Ухо йодом помажь. Если надо будет, я тебе его потом перебинтую или пластырем заклею. А я пойду на кухню, чайник поставлю.

— У тебя с рукой что-то серьезное? — сочувствующе поинтересовался Степан.

— Не думаю, — пробормотал Глеб, проверяя, как двигаются пальцы. — Наложу тугую повязку, а завтра посмотрим.

— Да, утро вечера мудренее, — кивнул Степан, направляясь в ванную.

Глеб прошел на кухню, поставил чайник и достал из шкафчика привезенный кем-то из агентов Потапчука из Китая настоящий зеленый чай. Свернутые в трубочку молоденькие чайные листочки можно было заваривать минимум раза три: они только больше раскрывались и отдавали весь свой аромат. Для такого изысканного чая у Глеба Сиверова имелся даже фарфоровый заварник с изящным серебряным ситечком. В холодильнике лежали сыр и ветчина: можно было сделать бутерброды к чаю.

Степан, уже с заклеенным пластырем ухом, пришел на кухню не с пустыми руками: принес бутылку хорошего армянского коньяка и лимон, которые, видимо, достал из сумки.

Глеб одобрительно кивнул.

— Сейчас вот только руку себе перевяжу и приступим, — сказал он.

— Давай лучше я, — с готовностью предложил Степан и действительно сноровисто забинтовал руку.

— Да ты, я вижу, мастер не только драться, но и зализывать раны, — улыбнулся Глеб.

— У тебя как, рюмки есть или стаканами пить будем? — поддерживая слегка ироничный тон хозяина, спросил Степан, кивая на бутылку коньяка.

Глеб достал из шкафчика две рюмки, Степан сполоснул их под краном и порезал лимон.

— К нему бы еще сахар и кофе свежемолотый, было бы совсем по-царски… — пробормотал Степан.

— Да, начали с зеленого чая, а кончим свежемолотым кофе, — покачал головой Глеб, доставая банку с кофе и сахарницу.

— После коньяка да кофе спать будем как убитые, — уверенно заявил Степан.

— Поверь мне, лучше спать, как живые, а не как убитые, — заметил Глеб, откупоривая коньяк и разливая его по рюмкам.

— За знакомство! — сказал Степан и, лишь пригубив коньяк, закусил его лимоном, предварительно насыпав на ломтик кофе и сахар.

Глеб, держа рюмку в руке, подошел к окну и, сделав вид, что пьет, выплеснул коньяк в стоящий на окне цветочный горшок со столетником.