— Кофе. Только плачу я сама.
— Как скажете, — пожал плечами полковник и, подозвав официанта, попросил: — Два кофе, пожалуйста, без сахара.
— А может, я с сахаром пью! — попыталась оспорить заказ Закревская.
— Сомневаюсь. Слишком элегантно вы выглядите для кофе с сахаром, — заметил полковник Плоткин.
Когда через пару минут официант принес им две чашечки ароматного дымящегося кофе, полковник сказал:
— Я знаю, что вам, как и мне, позвонили и потребовали выкуп за то, чтобы вернуть вашего сына.
— А ваша племянница…
— Ну да. У вас выкуп за сына, у меня выкуп за племянницу…
— И как вы обо мне узнали?
— Да по своим каналам…
— Понятно.
— Однако какая же вы понятливая. Прям как эти подонки, которые решили поиграть с огнем. Главное, родственнички мои каковы! Отправили девчонку перевоспитываться, да куда?! В Кыргызстан! Хоть бы у меня спросили. Я ведь весной там был. Видел, что там творится!
— В смысле революция?
— В смысле мародерство. Рай для подонков, которые при любой власти сидят как мыши под веником. Всякая революция для них — знак к действию. Пока политики выясняют отношения, они грабят, убивают, мародерствуют.
— Да, я читала…
— Вы читали, а я своими глазами видел! Когда из окон государственных учреждений валит дым и вылетают оплавленные принтеры, когда под улюлюканье разгоряченной толпы сжигаются горы документов и книг… Когда матери, которая находится в командировке в Москве, вдруг сообщают, что ее сын-подросток лежит в Бишкеке в реанимации с пулевым ранением в область живота, и она, бросив все, летит домой, мечтая лишь об одном, чтобы застать сына живым. И нет лекарств, и мобильная связь работает с перебоями…
— Но ведь теперь как будто все немного улеглось… — тихо сказала Закревская.
— Наша беда в том, что мы не имеем достоверной информации. Правильно, к лету, хочешь не хочешь, нужно было хоть немного унять шум. Ведь сколько московских туристических фирм завязаны на Кыргызстане.
— Да, ведь они собрали целую группу… — задумчиво сказала Закревская.
— Мои люди уже успели кое-что узнать, — вздохнул полковник. — Некоторые из родителей вообще не знали, что группу везут именно в Кыргызстан. Ведь говорили о том, что дети поедут на Иссык-Куль. А люди с Рублевки часто понятия не имеют, в какой стране оно, это озеро Иссык-Куль, расположено. Им хватило того, что специально для них было набрано большими буквами.
С этими словами полковник достал из кармана аккуратно сложенный проспект и зачитал:
— «ТУРИСТИЧЕСКИЙ ЛАГЕРЬ ЭКСТРИМТУРИЗМА «АТЛАНТИДА». ВОСПИТАНИЕ И ПЕРЕВОСПИТАНИЕ ПО НОВЕЙШИМ ПСИХОЛОГИЧЕСКИМ МЕТОДИКАМ. ОХРАНА ЖИЗНИ И ЗДОРОВЬЯ ДЕТЕЙ ГАРАНТИРОВАНА. СЕЗОННЫЕ СКИДКИ». Хотя, что я говорю «их», вы же тоже клюнули.
— Я этим не занималась, — покачала головой Закревская. — Все дела вел мой охранник.
— Ну, в таком случае, если ваш охранник не находится в сговоре с бандитами…
— Мой охранник теперь уже и мой муж, мой любимый муж, — заметила Закревская.
— А кто вам сказал, что муж, даже вами любимый, должен любить и вашего сына, как я понимаю, совсем даже не пай-мальчика, раз его даже вы согласились отправить на перевоспитание? Вы же дама богатая. А ваш сын, как и муж, теперь ваши законные наследники. А кому хочется делиться наследством?
— При чем здесь наследство! Я просто не знала, не обратила внимания… Я так была занята свадьбой… Потом другие проблемы еще навалились… — начала нервничать Закревская.
— Каждый сам выбирает, что ему важней: свадьба с молодым кавалером или судьба сына… — заметил полковник.
— Но вы тоже ведь отправили племянницу в этот лагерь… — напомнила Закревская.
— Во-первых, не я отправил. Со мной мои родственнички даже не посоветовались. Я узнал о том, что Каролина находится в Кыргызстане, да еще в плену, только из звонка этих подонков.
— А почему они не позвонили ее родителям? — спросила Закревская.
— Думаю, все ее ближайшие родственники улетели куда-нибудь на Канары… — сказал полковник.
— Да, — вздохнула Закревская. — А я вот не успела улететь…
— И вы меня пытаетесь уверить, что судьба сына для вас важнее, чем ваше собственное благополучие… — покачал головой полковник.
— Как вы можете судить об этом! — возмутилась Закревская.
— Любящая мать сказала бы не «как жаль, что я не успела улететь», а «как хорошо, что я не улетела и смогу помочь сыну».
— Не передергивайте, — недовольно поморщилась Закревская, доставая из кошелька купюру, чтобы расплатиться за кофе.
Читать дальше