Андрей Воронин - Слепой. Человек в черном

— На, вот, держи! — сказал он, протягивая ей злосчастный целлофановый пакет. — И следующий раз думай, прежде чем назначать кому-то встречу.

— Ой. Это ты… — покачала головой Закревская, взяв пакет и пытаясь встать. — Я тебе сейчас все объясню…

— Да нет, это я тебе сейчас все объясню, — сказал Чуб.

Но продолжить свой разговор они не успели. Подошел капитан Пташкин.

— Я должен был это предположить… — озабоченно проговорил он, будто бы не замечая Чуба.

— Что? — спросила Закревская.

— Что они сами на свидание не поедут, а пошлют мелкую сошку…

— А это еще кто такой? — с вызовом спросил Чуб.

— Это… — замялась Закревская.

— Это капитан Пташкин, — заявил сотрудник ФСБ и добавил: — А вы, как я понимаю, Денис Чубуков?

— Да, а откуда вы меня знаете? — удивился Чуб.

— Работа у нас такая, — улыбнулся капитан Пташкин и, обращаясь к Закревской, добавил: — В общем, вам спасибо, вы молодец. Но тех, кого мы должны были взять, мы не взяли.

— То есть все впустую? И они будут продолжать меня шантажировать? — спросила Закревская.

— Кто будет продолжать тебя шантажировать? — не понял Чуб.

— Да те, у которых фотографии Вадика, — напомнила Закревская. — Как их там…

— Шмырь и Голова, — подсказал капитан Пташкин и поспешил успокоить женщину: — Но мы найдем их, вы не волнуйтесь, мы их обязательно найдем.

— А что их искать, — пожал плечами Чуб, — они у меня в машине сидят связанные и с заклеенными ртами.

— Как? — не понял капитан Пташкин. — Они что, все-таки здесь засветились? Я думал, что они отсиживаются где-то в подполье.

— Да они сюда и не собирались ехать… — пожал плечами Чуб.

— А как же они у тебя в машине оказались?

— Да очень просто. Я их вычислил. Через своих пацанов. Попрессовал их маленько. И сюда притаранил.

— Зачем? — спросил капитан Пташкин.

— Хочу чтобы они перед этой женщиной на колени встали и прощения попросили, — высокопарно заявил Чуб. — За то, что ее сына в историю втравили.

— Лихо! — покачал головой капитан Пташкин и добавил: — А мне при этом поприсутствовать можно?

— Присутствуйте. Мне не жалко, — кивнул Чуб.

— Мне не нужны их извинения, — поморщилась Закревская. — Я с ними поговорить хотела бы.

— Да ладно… Что они тебе скажут такого…

— Они ведь меня шантажировать хотели… — напомнила Закревская.

— Это еще доказать надо, — вздохнул капитан Пташкин. — Наша-то операция сорвалась.

И они втроем направились к машине, где их ждали плененные Чубом шантажисты.

Чем ближе к дороге подступали горы Тянь-Шаня, тем живописнее выглядели заснеженные вершины. Когда солнце начало клониться к горизонту, они заиграли всеми цветами радуги. Белый снег под солнечными лучами выглядел то лиловым, то синеватым, то оранжево-желтым и даже красноватым. Подростки, вооруженные фотоаппаратами и мобильными телефонами с фото, чтобы сделать эффектные снимки, придерживая друг друга, высовывались в окна.

— Это же сколько метров в высоту должны быть горы, чтобы в такую жару там лежал снег… — пробормотала Полина, сделав очередной снимок.

Чингиз воспринял эту ее фразу как руководство к действию и, взяв в руки микрофон, продолжил свою лекцию:

— Самые высокие из вечно заснеженных вершин Тянь-Шаня — это пик Победы — семь тысяч четыреста тридцать девять метров и Хан-Тэнгры — шесть тысяч девятьсот девяносто шесть метров. По-китайски Тянь-Шань — это Небесные горы. У нас, в Кыргызстане, расположена их большая часть. Для нас, киргизов, Тянь-Шань — это наш хребет и наша вечная тайная стража. В Таджикистане, Узбекистане, Китае тоже есть Тянь-Шань. Но только у нас, в Кыргызстане, его вершины определяют все — рельеф, погоду, состояние души…

— И шапки ваши национальные тоже похожи на заснеженные вершины гор, — заметил Алеша.

— Да, правда, хотя об этом я как-то не задумывался, — согласился Чингиз.

— А снежный человек у вас здесь водится? — спросил Мик.

— А вот приедете на место, сами и проверите, — сказал Чингиз, почувствовав, что вполне может наладить с детьми контакт.

Лиза, рядом с которой ехал Глеб, задремала, а он, и прикрыв глаза, не переставал думать. Еще до приезда на место нужно было проанализировать все, что произошло, и правильно оценить ситуацию.

То, что в Кыргызстане после весеннего политического обострения все еще неспокойно, можно было предполагать. Ведь здесь, как и в соседних азиатских странах, какой бы политический строй ни провозглашался, борьба велась, ведется и будет вестись не между политическим партиями, а между родовыми кланами. Акаевы, Бакиевы и кто там еще следующий, добившись власти, занимаются не реализацией каких-то глобальных проектов или планов и даже не удовлетворением своих собственных амбиций. Они грамотно расставляют на ключевые посты своих людей, чаще родственников, и, прибирая к рукам наиболее лакомые кусочки национального достояния, грубо говоря, занимаются накопительством. Американцы едва ли не первыми увидели здесь, в Средней Азии, место для выгодных капиталовложений. Поддерживая оппозицию, потом, когда она придет к власти, можно получить хорошие дивиденды. Можно будет по дешевке купить то, что не продается, помочь пришедшему к власти клану перевести награбленные у народа деньги в зарубежные банки, те банки, которые подскажут приглашенные из-за океана консультанты. Но это только начало бесконечной цепочки, замкнутого круга влияния.