Наталья Александрова - Перстень Калиостро

— Иван! — послышалось из прихожей. — Полегче… — Из чего я сделала вывод, что прокуренный является в их маленькой группе старшим.

Мордатый сунул мне под нос красную книжечку.

— Федоров Иван Андреич, — прочитала я. — Вам первопечашик не родственник?

— Вот что, Михалыч, — обратился мордатый к своему коллеге, — мне это надоело, давай протокол составлять.

— Давай! — покладисто согласилась прихожая.

— Значит, так. После совместного распития спиртных напитков, — начал мордатый мерзким голосом.

— Где вы тут видите спиртные напитки? — удивилась я.

— А ты бутылки выкинула, — не растерялся мордатый.

— А запах выветрила? — ехидно спросила я.

Хоть я и не люблю детективы, но все же краем глаза по телевизору видела, что если в деле присутствует труп, то обязательно должен быть врач. Не знаю, кто были эти два козла, но уж точно не врачи. И потом, я определенно знаю, что они должны снять с меня официальные показания. У них там такая бюрократия, Тамару Васильевну после случая с украденной пенсией три раза вызывали. А эти у меня даже паспорта не спросили. Стало быть, это они нарочно пугают, думают, что я сразу со страху им признаюсь, что угробила того мужика. Не на ту напали!

Тот, что постарше, поморщился, посмотрел на часы и решительно поднялся.

— Пройдемте на кухню, — обратился он ко мне, — я сниму с вас официальные показания. А ты, Ваня, пока в комнатах все осмотри.

Пока он списывал данные с моего паспорта, я молчала.

— Одна здесь живете?

— С сыном. Он сейчас внизу, у соседки.

Прокуренный посмотрел на меня чуть помягче.

— Этот, на полу, — кто ж такой?

— А я знаю? — удивилась я. — Я же говорила дежурному: прихожу с рынка, открываю дверь, а он лежит мертвый.

— И никогда его раньше не видели? — недоверчиво спросил Михалыч.

— Никогда, — твердо ответила я.

— Так, и зачем же он сюда залез? Ключи вы не теряли?

— Нет.

— А еще у кого ключи есть?

— У мужа бывшего, но он тоже не терял. — По некоторым причинам я пока не хотела впутывать в это дело своего бывшего мужа.

— Вообще-то у вас такие замки, что пальцем открыть можно, — гнул свое прокуренный мент.

— У меня красть нечего! — отвернулась я.

— Кстати, вы проверили, ничего не пропало?

— Михалыч, — это вошел мордатый, — что ты с ней возишься. Ясно же: они поругались, она сама его и убила, а теперь нам лапшу на уши вешает.

— Ну, Ваня, — терпеливо возразил Михалыч, — ну ты сам посуди, удар ножом справа вверх, типичный сильный удар, так на зоне бьют. Ты на нее-то посмотри — в чем душа держится! Ну, допустим, я верю, что в злобе, в аффекте, так сказать.., но откуда она знает, как на зоне бьют?

Но мордатому Ване уж очень не хотелось расставаться со своей версией, он жаждал поскорее добиться от меня чистосердечного признания и закрыть дело.

— И потом, куда нож делся? — рассуждал Михалыч. — Здесь, в квартире, она его спрятала? Так ищи. Или в окно выбросила, потому что на помойку она сбегать бы не успела. Вон, бабули на солнышке сидят, мимо них не пройдешь.

— Они подтвердят, что видели, когда она домой шла?

— Конечно подтвердят, — вмешалась я. — Я с ними поздоровалась и сказала, сколько на рынке сахарный песок стоит.

Менты на мое вмешательство никак не отреагировали.

— Ну что там в комнатах? — спросил Михалыч.

— Искали что-то, — неохотно признал Ваня.

— Так ничего у вас не пропало? — Теперь они соизволили обратить свои взоры на меня.

— Вроде нет.

— Н-да, очевидно, вошли двое, тут из-за чего-то поссорились, один другого пырнул ножом, испугался и убежал. Иного объяснения я не нахожу, — задумчиво пробормотал Михалыч. — Сейчас врач приедет, еще люди, так надо бы пойти, соседей поспрашивать, кто что видел. Бабушек на лавочке подключить, по квартирам походить.

Я хотела спросить, кто будет ходить по квартирам — если мордатый Ваня, то ничего не получится: увидав его кирпичную рожу, люди и дверь-то не откроют, — но промолчала.

Действительно, через некоторое время квартира моя наполнилась народом, но перед этим у меня выдалась пятнадцатиминутная передышка, потому что Михалыч все же отослал Ваню расспрашивать старушек, а сам разложил на кухне какие-то бумажки и спросил у меня разрешения закурить. Я сказала, что пожалуйста, пусть курит на кухне, только я выйду, потому что не выношу запаха табачного дыма.

— Беременная, что ли? — ворчливо спросил он.

— Уже нет. — Я усмехнулась.

Он посмотрел на меня повнимательнее, видно, заметил мои худобу и бледность да и мешки под глазами. Уж не знаю, какие мысли появились в его прокуренной голове, но он разрешил мне находиться в комнате, только ничего там не трогать.