Иван Василенко - Конец фирмы Беняева [Записки следователя]

Все это Слезко выпалил одним духом, потом подумал немного и добавил:

— Заскока говорила мне еще о том, что как будто ее квартирантка и этот военный делали себе какие-то уколы.

Сообщение председателя было ошеломляющим. Женщина и военный. Значит, и МТС, и аптека, и магазины дело их рук.

Немедленно поехали к Заскоке с обыском.

В комнате, где жила квартирантка, нашли таблетки апикодина, ампулы из-под морфия и промедола. Интуиция подсказывала мне: что-то должно быть еще. И я не уходил из комнаты. Рылся в постели, обшарил все углы. Как обычно в таких случаях, я пользовался лупой. Ползал по земляному полу, устланному соломой, присматриваясь к каждой соринке.

— Краска! Вот она! — почти выкрикнул я на радостях.

Да, это были микроскопические частички трехслойной краски, подобные тем краскам, которыми выкрашена веранда магазина. Среди соломы нашли мы и колючки чертополоха.

Перебрав всю подстилку по соломинке, мы нашли еще и бумажку, скатанную в трубочку. Развернули.

— Тайнопись! — воскликнул Виктор Михайлович и тут же прочитал: — «Зинуля! Я в Вятлаге. Готовлюсь дать тягу… Срочно привези военную форму моего размера, погоны сержанта внутренних войск… Забери в тайнике паспорт и военный билет Дворецкого. Не забудь и „мессер“. Адрес назовет податель письма». Листик не был исписан, дальше — чистое поле.

— Посмотрите лучше! — подал я лупу Бортникову.

Он тут же поднял несколько соломин, сжег их, собрал пепел и стал тереть им по чистому полю бумажки. Ожили буквы, слова…

Виктор Михайлович стал читать дальше:

— «…Есть знакомый надзиратель… Он тебе поможет. Запомни пароль: „Вы продаете беличьи шкурки?“ Он ответит: „Откуда они у меня? Я не охотник“. После этого оставь ему вещи и уезжай. Адрес его запомни. Не записывай! Уплати ему тысячу. Письмо обязательно уничтожь».

— Ну и конспирация! Почему же она не порвала письмо? — удивился кто-то из опергруппы.

— Женская беспечность, — ответил я.

— Нет, — возразил Виктор Михайлович. — Недоверие. Она решила держать своего дружка с помощью его записки в кулаке, возле себя. Видать, ревнивая.

Да, такая удача радовала нас. Половина дела, почитай, сделана, но, как гласит мудрая украинская пословица, — скажешь гоп, как перескочишь. Преступников необходимо еще поймать.

Я тут же предложил Виктору Михайловичу немедленно проверить все ориентировки о побегах из мест заключения и разыскиваемых всесоюзным розыском.

— Да, да, — поддержал меня Бортников. — Я имею это в виду. Как только вернемся в прокуратуру, займусь немедленно.

Но, к сожалению, быстро вернуться нам не пришлось. За первой нашей удачей последовала неудача, за которую каждый из нас был готов высечь себя. Мы допустили ошибку: квартиру Заскоки оставили без надзора. Утром соседи обнаружили ее зверски убитой в той комнате, где жила квартирантка.

Убийство было совершено молотком по голове. Множество ножевых ран на теле женщины свидетельствовало о том, что при жизни ее подвергали жестоким пыткам. Коленные суставы были превращены в кровавое месиво. На лице зияла глубокая поперечная рана, правый глаз выбит.

Положив чистый лист бумаги, я разжал кулак Заскоки, и из него выпал клок женских волос.

Ограбление здесь исключалось. Ни одежды, ни денег не тронуто. Вывод напрашивался сам по себе: месть. Но кто отомстил Заскоке? «Конечно, женщина», — ответил я себе мысленно. Вот и клок волос ее в кулаке погибшей. Она защищалась.

Судебно-медицинская экспертиза дала заключение о том, что смерть Заскоки наступила за пять часов до осмотра. То есть убийство совершено ночью.

Кто убил? Подозрение падает на бывшую квартирантку. И, наверное, это связано с потерянной запиской.

Еще и еще раз осматриваем квартиру, ищем свежие следы.

У самой двери на стенке отпечатки чьей-то ладони. След оказался пригодным для идентификации. На полу в крови отпечатки каблука женской туфли. С набойкой…

— Значит, она! Одна и та же женщина была здесь и в селе Дубки при покушении на шофера Гулько, — пришел я к выводу.

— Следовательно, два преступника нам уже известны: военный с бородой и женщина в маске, очевидно, жена или сожительница, — уверенно произнес Виктор Михайлович. — Кто же еще?

— А может, их только двое? — вмешался в наш разговор Климович из опергруппы.

— Не может быть, — возразил я. — Вдвоем погрузить на машину сейф трудно. К тому же не единожды…

— А шофер? Машиной кто управлял? — подключился к нам молодой член опергруппы Жбанов.