Уильям Айриш - Избранное. Компиляция. Книги 1-20

Они виделись так отчетливо, конкретно и реально, как и бегущая под ними лента тротуара. В черных тяжелых ботинках чувствовалась концентрированная угроза, она таилась в толстой подошве и в грубой коже, на которой различались даже вмятинки, а на ее блестящей поверхности играли отблески света, когда ноги поднимались и опускались, поднимались и опускались с размеренностью механизма. Таунсенд слышал скрип кожи, звук, бьющий по нервам при каждом тяжелом шаге. Скрип-топ, скрип-топ, скрип-топ. Такой жесткий скрип раздается порой в ночной тишине, когда кто-то издали идет навстречу по каменной мостовой.

Над ботинками болтались брюки неброского цвета — серые или бурые, на которых был отчетливо виден рисунок ткани. На этих ногах все казалось преувеличенным (не в размерах, а в деталях), словно они виделись сквозь увеличительное стекло, которым был этот странный сон. Брючные манжеты взлетали вверх и снова падали на башмаки при каждом сгибании невидимых коленей.

Но взгляд притягивали именно ботинки. Они не спотыкались, не сбивались с шага. Они словно знали, что можно не спешить, что никто и ничто от них не уйдет. И продолжали шагать настойчиво и неутомимо.

Медленно и упрямо они приближались к наблюдавшим за ними глазам, подходили все ближе и ближе, занимая все поле зрения. И выхода не было. Нельзя было ни свернуть, ни посторониться, чтобы дать им пройти, — сон тек по узкому туннелю. Они все время оказывались перед глазами, словно Таунсенд поймал их в видоискатель и сам не давал им выйти за рамку. При каждом шаге щель между подошвой и тротуаром то раскрывалась, то смыкалась, напоминая теперь голодную пасть, которая готова поймать, схватить, загрызть, проглотить бессильного что-либо сделать Таунсенда.

В тот самый момент, когда ноги готовы были своим последним шагом его раздавить, внезапно вспыхнул ослепительный свет, и Таунсенд проснулся.

Он медленно приходил в себя. И вдруг вспомнил, откуда взялась эта страшная живая картина. Пара ног на подставке в будке чистильщика обуви. Их образ застрял в подсознании и так страшно проявился сегодня ночью. Он слышал о подобном: могут присниться вещи, почему-либо оставшиеся в памяти, — и не сразу, а спустя дни или недели. А может, этот кошмар безжалостного ночного преследования — знамение? Может, ищейки рыщут по его следу все это время?

Или это предвестие того, что они уже где-то поблизости? Крадутся в ночи по соседней улице, все ближе и ближе? Шаг за шагом, шаг за шагом, пока он беспомощно корчится от страха в постели?

Таунсенд взял со столика сигарету, ночью всегда лежавшую наготове, и чиркнул спичкой. Пламя выхватило лицо Вирджинии на соседней кровати. На секунду высветился золотистый овал и снова утонул во мраке. Сквозь тьму до него доносилось ее тихое, мерное дыхание. Слава Богу, подумалось ему, что хоть один из них может мирно спать этой ночью. Три года были для нее сплошной бессонницей, пока он… Где он спал все это время? Как он спал, что ему снилось? Теперь пришла его очередь ночных бдений, а Вирджиния заслужила покой.

С ночного неба на него через окно смотрела яркая звезда, и в ее мерцании чудилось что-то насмешливое и враждебное.

Он загасил сигарету, улегся, но тут же повернулся на другой бок. Кошмар прогнал сон. Фрэнк еще раз повернулся, и еще раз, и еще. Ложился и так и эдак, но сон не шел.

Наконец он почувствовал, что лежать невмоготу, и, кроме того, снова захотелось курить. Он сел и на ощупь отыскал шлепанцы. У него не было халата, поэтому он натянул штаны, направился к двери, бесшумно открыл ее и так же бесшумно притворил за собой. Оказавшись в соседней комнате, зажег настольную лампу — чтобы не споткнуться обо что-нибудь и не разбудить Вирджинию — и принялся мерить комнату шагами.

«Сколько еще это будет продолжаться? — спрашивал он себя. — Что мне делать? Все равно рано или поздно придется что-то предпринять. Но я не могу…»

Он остановился возле окна и выглянул наружу.

Внезапно сигарета выпала у него изо рта.

Он отскочил к стене и мгновенно выключил свет. Затем осторожно приблизился к окну, прижимаясь к стене, и оттуда выглянул на улицу, устремив взгляд на нечто, как ему только что показалось, странное.

Напротив стоял человек и разглядывал окна их квартиры. Он стоял в стенной нише, и тень скрывала его фигуру. Не было ли это оптическим обманом? Закругленный край тени образует контур, сверху похожий на плечо стоящего человека, а ниже воспроизводит форму бедра.