Уильям Айриш - Избранное. Компиляция. Книги 1-20

Вечерело. Дети стайками направлялись к выходу из парка, туда же шли две няньки, толкая перед собой коляски с младенцами. Птицы или улетели, или просто замолкли до утра. Участки газонов, недавно освещенные солнцем, погружались в темноту. Казалось, весь мир решил оставить Фрэнка в одиночестве. В парке наступила тишина, какая бывает в преддверии смерти. День готовился отойти в небытие.

Безмолвно наползали спутники ночи. От деревьев медленно тянулись черные тени, похожие на длинные щупальца, которые старались двигаться незаметно и замирали, если на них посмотреть. Поначалу они были лазурными, еле различимыми в ярком свете дня. Потом стали темно-голубыми, словно чернила, постепенно заливающие траву. Наконец, когда скрылось бдительно наблюдавшее за тенями солнце, они стали черными, обретя свой подлинный цвет. Одна из теней, самая длинная и наглая, пыталась добраться до Фрэнка и накрыть его там, где он сидел. Она прямой линией протянулась поперек аллеи, подступая к нему незаметными шажками. Фрэнк подтянул ноги и спрятал их под скамейкой. Тень казалась ему злобным существом, обладающим собственным разумом. С холодным отвращением и отчаянием он смотрел на нее — так смотрят на змею, готовую к смертельному броску.

Ночь. Черная тень, разлитая по земле, означала ночь. Ночь, время страха и вражды.

Таунсенду захотелось поскорее выбраться отсюда, спрятаться среди стен, зажечь огни, запереть двери. Затаив дыхание, шел он по сумеречной аллее. Лишь его медленная, размеренная и полная достоинства походка выдавала в нем взрослого; в душе это был потерявшийся в колдовском лесу мальчик, пробирающийся среди густых деревьев. Талисманом — вместо скрещенных пальцев — ему служила зажженная сигарета.

Фрэнку очень не хотелось обманывать Вирджинию. Несколько раз он порывался рассказать ей обо всем, но в последний момент сдерживал себя. Ему претила мысль взваливать на жену свои страхи, тем более что он толком не мог бы их описать — все было смутно, неясно. Ей и так пришлось многое пережить в течение последних трех лет. Сидя напротив нее за обеденным столом, он без труда замечал на ее лице следы пережитого. Особенно угнетали полные грусти глаза Вирджинии. С тех пор как он возвратился, она ни разу не засмеялась, хотя прежде он часто слышал ее смех. Трудно пройти через такое и совсем не измениться.

Он так и не решился поделиться с ней. Пусть радуется покою, пока возможно.

И вдруг неожиданной, безмолвной вспышкой, казалось отразившейся на серебре и фарфоре столовых приборов, его пронзило осознание новой опасности, о которой он почему-то не подумал. Ведь его имя, адрес и прочие сведения содержатся в документах, оставшихся на прежнем месте работы. И не так уж трудно получить там информацию.

В течение долгих, впустую проведенных часов в парке он ни разу не вспомнил об этом.

Ясно, что его ждет. Агатовый Глаз наверняка обыскал все здание, где он работал. Это произошло сегодня. К завтрашнему дню преследователь узнает, на каком этаже находится его учреждение. Потом найдет нужную дверь. А потом раздобудет и адрес Таунсенда. Этот человек, оказывается, вовсе не так далеко, как надеялся Таунсенд. Он почти у порога их с Вирджинией дома, к которому Фрэнк уже успел привыкнуть.

Упущено самое важное. Чтобы предотвратить беду, остается всего день или два.

Но все же время еще есть. Время — союзник всех испуганных с той поры, как появился страх. Может быть, на службе догадаются не давать его адрес.

Таунсенд все бы отдал, лишь бы получить возможность связаться с сослуживцами, сообщить им свою просьбу. Он бы успокоился, лег в постель и попытался заснуть. Теперь же его охватил ужас, он будто слышал грохот невидимых колес погони, о которой он почти забыл, считая, что находится в безопасности. Надо дождаться утра; после шести вечера в конторе уже никого не найдешь. Если бы только он подумал об этом вовремя, у него было бы по крайней мере полдня на улаживание дел. Те полдня, что он потерял в парке. Он начал мерить шагами комнату, как будто это могло ускорить бег времени и прогнать затянувшуюся ночь. Но часы тянулись так же медленно, как если бы он спокойно сидел в кресле, а его шаги лишь разбудили Вирджинию.

Правда, одно соображение вселяло некоторую надежду: если он сам до утра не сможет добраться до документов и таким образом обезопасить себя, то и незнакомец — его злой рок — не в состоянии добыть информацию о нем.