Уильям Айриш - Избранное. Компиляция. Книги 1-20

Тут Моллой впервые заговорил:

— Ферма принадлежала вам, миссис Хьюз?

— Да, — кратко ответила она, — мне. Она была записана на мое имя. Я позаботилась об этом много лет назад.

— Вы очень смелая женщина, — пробормотал он себе под нос.

— Дело не в том, что большинство женщин такие смелые, — возразила она. — Дело в том, что большинство мужчин такие трусы.

Больше Ханна почти ничего не сказала.

— Спокойной ночи, — заключила она, когда они один за другим выходили из дома. — Спасибо, что пришли и сообщили мне. А сейчас прошу меня извинить. Мне надо починить платье, из которого он вырезал кусок. Затем как можно быстрее его покрасить. Это единственная одежда, которая у меня есть и которую я могу надеть на похороны.

Дверь комнаты была теперь заперта — изнутри, — а ключ вытащен из замка.

Одиннадцать сорок шесть. Рид сидел скорчившись в большом мягком кресле: такой худой, такой усохший, напоминая тряпочную куклу, оставленную там кем-то в сидячем положении, голова — на спинке кресла, ноги — на полу. Широко открытыми глазами он смотрел в никуда. В его глазах не было никаких признаков жизни, они ничего не воспринимали и напоминали крапления агата, выглядывающие из-за миндалевидных краев жесткой сморщенной кожи. Взмахни прямо перед ними — они даже не отреагируют.

Грудь едва поднималась и опадала, что удавалось заметить, только приглядевшись повнимательней. Единственный признак жизни во всем теле.

Шон сидел бочком на широком закругленном подлокотнике того же кресла, как бы защищая Рида с той стороны. Рид крепко обхватил его руку своими обеими, уверенный, что в этой руке заключалось его спасение, пальцы словно жгутом обвились над локтем. Другая рука Шона, опущенная в карман пиджака, держала револьвер, контуры которого, если повнимательней приглядеться, обозначались сквозь материю.

Джин стояла спиной к ним в другом конце комнаты, склонив голову над столиком, где поставили таз с водой. Казалось, ей не хотелось привлекать внимание к тому, что она делала; еле слышно зажурчала сливаемая вода, и она вернулась к креслу, держа двумя пальцами свежую примочку — сложенный в несколько раз мужской носовой платок.

Одиннадцать сорок семь. Дочь склонилась над отцом. Почувствовав непосредственную опасность примочки, его веки дрогнули.

— Ну-ка, давай прикроем их хоть ненадолго, — умоляюще попросила она и нежно приложила примочку к его горящим, жестким как камень глазам, разгладила ее, мягко прижав кончиками пальцев. И все поглаживала и поглаживала, изгоняя прочь ужас. Наконец осторожно убрала руки, и примочка сама удержалась на месте.

Его голова едва двинулась, запоздало протестуя против нежного насилия.

— Нет-нет, — заворочался он и попытался стряхнуть примочку.

Одна его рука даже отлепилась от рукава Шона. Рид хотел поднять ее и стащить примочку. Джин мягко ее перехватила, остановила и вернула на прежнее место:

— Пусть они отдохнут, хоть немного. Не смотри на них. Отвлекись на минутку.

— Когда я их не вижу, они идут быстрей. Они меня обманывают.

— Я здесь, рядом с тобой. Он здесь, рядом с тобой.

Она примостилась на втором подлокотнике, который, очевидно, занимала до того, как пошла намочить платок.

Рид теперь оказался как бы между двумя стенами. Их тела, склонившиеся друг к другу, образовывали над ним прикрывающую арку. Однако несчастный по-прежнему крепко цеплялся за руку Шона, а не за руку дочери.

Ее рука успокаивающе поглаживала его по волосам, движения становились все легче и наконец прекратились совсем. Одиннадцать сорок восемь. Какое-то мгновение они молча наблюдали за ним сверху.

Потом, словно по взаимному согласию, посмотрели друг на друга. Она указал на часы и сделала круговое движение рукой, против часовой стрелки, имея в виду, что их следует отвести назад.

Он головой показал на крепкие тиски у себя на руке, которые не давали ему двинуться.

Она легонько кивнула и указала на себя пальцем, подразумевая, что пойдет сама.

Он вытащил руку из кармана, где лежал револьвер, остановил Джин еле заметным движением и указал пальцем на себя. Затем потихоньку, опираясь на спинку кресла, стал высвобождать руку.

Почувствовав, что он пошевельнулся, Рид мгновенно приклеился к нему с удвоенной энергией.

— Я отсидел ногу. Позвольте мне немного ее размять.

Он разомкнул спаянные страхом руки, оторвал их по одной, доверив Джин. Ей пришлось удерживать их — до того сильна была чуть ли не рефлекторная попытка вернуть их на прежнее место.