Владимир Колычев - Стрела Амура 9-го калибра

— Может, я согрею? — Он вдруг взял ее за руку, завел в спальню.

Оксана не смотрела на него, но не сопротивлялась. Вчера нужно было думать, когда ноги раздвигала. Возникать сейчас просто смешно.

Востров снял с нее халат, легонько толкнул на кровать.

— Ты очень красивая, — сказал он, откровенно любуясь ею.

— Я знаю.

— Я всегда беру все самое красивое, — заявил Илья, прижимаясь к ней.

Оксана вздохнула и закрыла глаза. Не хотела она с Востровым, но это ведь не смертельно. Как-нибудь переживет.

Вскоре он оторвался от нее и направился в ванную.

— Я тебя больше не хочу, — тихо сказала она.

Илья дернулся так, как будто Оксана ударила его под дых, но не остановился и молча скрылся в ванной.

Она вернулась на террасу и в одиночестве прикончила бутылку.

Вернулся Востров, показал ей на дверь и заявил:

— Ты свободна.

— Я могу ехать домой? — спросила она, не зная, радоваться или огорчаться.

— Тебя отвезут.

— Ты меня бросаешь?

Ей вовсе не хотелось быть брошенной, но возмущения не было. Не так уж это и страшно — расставаться с нелюбимым мужчиной.

— Да, я тебя бросаю.

Оксана задумалась. Не такой уж он и нелюбимый, этот Илья, если она смогла отдаться ему на трезвую голову. Если учесть, что даже Игорь Частный смог совратить ее только по пьяному делу. Может, у нее сейчас просто настроение такое? Тоска по Максу вдруг навалилась.

Но она ему не нужна. Он забыл про отставную жену. Зациклился на своей Рите, ищет ее. Может, уже нашел.

— Я приму душ.

— Не вопрос, — сказал Востров и вышел из комнаты.

Оксана не торопилась. Она приняла душ, высушила волосы, накрасилась, оделась. Но Востров так и не появился.

Во дворе ее ждала машина. Из нее никто не вышел, чтобы открыть ей дверцу. Оксане пришлось делать это самой.

Она уже собиралась садиться, когда появился Востров.

— Ты можешь остаться.

Оксана качнула головой. Лучше в Москву, в одиночество, чем с ним. Но там скучно. Эта гонка за ролями ей порядком надоела. Она хотела сниматься, быть знаменитой, но ей нужен был надежный тыл, где Оксана могла бы перевести дух или даже обрести покой, не опасаясь нужды и забвения. Все же она сказала «нет».

— Хорошо подумай.

Она кивнула и повернулась к Вострову. Думать нужно было, глядя на него. Он смотрел на нее глазами брошенной собаки. Пыжился, делал лицо, но тоску по хозяйской ласке скрыть не мог.

— Я могу остаться, — сказала она, решила остановиться на этом, но кто-то вдруг дернул ее за язык: — Но только через загс.

— Это невозможно. — Он мотнул головой.

Оксана чувствовала себя полной дурой. Да, ее тянуло к семейной жизни, но связывать свою судьбу с авторитетным бизнесменом — это слишком.

— Я не могу. Дал себе слово…

— Это всего лишь проверка. — Она натянуто улыбнулась. — На вшивость.

— Обычно проверяю я, — сказал он.

Но Оксана не хотела его слушать, села в машину и сказала:

— А с тобой было не так уж и плохо.

Машина уже пересекла Кольцевую, когда ее нагнал Востров.

Он подсел к Оксане, взял ее за руку, надел на палец перстень с бриллиантом и заявил:

— Я прошу тебя стать моей женой!

— Это я утонула и ты решил меня поднять? — спросила она, вспомнив вчерашний разговор.

— Да, и взять на борт своего корабля.

— А корабль надежный?

— Очень.

— Тогда я согласна.

— Тогда мы едем в загс.

— Даже хорошо, когда совместная жизнь начинается с обоюдной шутки.

Но оказалось, что Востров не шутил. Он и сам решил броситься в омут с головой, и ей не позволил дать задний ход.

Когда Оксана очнулась, было уже поздно. Ее безымянный палец украшало обручальное кольцо. Теперь Востров имел на нее полные права. Мог даже убить.

Хлипкий замок продержался три минуты. Максим умел орудовать отмычками.

Он действовал незаконно и понимал это, но ему вдруг очень захотелось проверить себя. Тем более что в этой квартире обитал домушник со стажем. Доказательства против него имелись. Да и дверь им долго не открывали, а это, скорее всего, значило, что дома никого нет.

Но последнее предположение оказалось неверным. На диване мертвым сном спал мужчина. Трехдневная щетина, грязная одежда, дырявые носки. Признаком жизни служил громкий храп.

— Шишкин? — спросил Максим.

— Он самый и есть, — подтвердил Бочкарев.

Юрьев тряхнул этого типа за плечо, но не добился никакой реакции.

— Шишкин! Утро в лесу! — заорал Максим.

Но тот лишь перевернулся на другой бок.