Владимир Колычев - И жизнь моя – вечная игра

– Все хорошо, – уныло сказал Ерофей.

– А чего нос тогда повесил?

– Зимовец, поганец, одолевает...

– Зимовец?

– Да, бывший окольничий Антипа... Не нравятся ему наши порядки...

– Многим они не нравятся, что ж теперь?

– Ему особливо не нравятся... Людей подговаривает, смуту готовит...

– И зачем ты мне это говоришь? – грозно глянул Тимофей на своего посадника. – У тебя дружина, у тебя власть. На кол смутьяна, и вся недолга...

– Поздно хватились, – виновато развел руками Ерофей. – Зимовец в леса ушел. Всех своих людей забрал и ушел...

– И много людей?

– Да с дюжину... На дорогах теперь озоруют...

– Почему не известил меня о том?

– Думал, сам управлюсь... Не вышло. Хитер Зимовец: по лесам кружит, не ухватишь. Бывалые воины с ним...

– Дружину мою в подмогу возьмешь.

– Да, хотелось бы...

– Ладно, после об этом поговорим. Отдохнул я, к Елене пойду. Ждет она меня?

– Э-э, – замялся Ерофей.

– Что такое? – пристально глянул на него Тимофей.

– Захворала она...

– Что с ней?

– Застудилась ненароком. Но уже на поправку, говорят, идет...

– Говорят?

– У матери она, дома. Мать ее знатная травница...

– Мог бы мать сюда вызвать...

– Елена очень просила. Дома, говорит, и стены лечат...

– А живет она окрест Подостова.

– Да, в Крутояре. Тут рукой подать... Ты только скажи, князь, мы ее быстро в хоромы доставим...

– Мне сказать? А сам не догадался?

– Ну, мало ли что люди говорят. Может, Елена твоя сильно хворая, может, нельзя ей в путь-дорогу. Не приведи Господь, что случится...

– Боишься... Да и я не из лыка соткан... Сам к ней поеду...

Тимофей не стал поднимать всю дружину. Взял только старших гридней – Бронислава, Радомира, Устимьяна и Данилу. Они все знают про Елену, они поймут и не осудят. Да и место в доме для четырех дружинников всегда найдется...

Уже темнело, когда небольшой отряд подошел к Крутояру. Это было небольшое поселение на высоком обрывистом берегу реки. Внизу вода плещет, рядом лес шумит, зато в самом селении тишина – только и услышал Тимофей, как петух где-то прокричал – как будто сигнал тревоги подал.

Четыре бревенчатые лачуги, несколько землянок с узкими прорезями-окошками под камышовыми крышами. Людей нигде не видать.

Первым догадался Бронислав.

– В лес ушли, – сказал он, осаживая вздыбившегося вдруг коня.

Тихо вокруг, безветренно, а лошадь как будто волка почуяла.

– Нас увидели, потому и ушли, – добавил Данила.

– Неспокойно в этих местах. Лихого люда много, – кивнул Радомир.

– Но мы же не похожи на разбойников, – пожал плечами Устимьян.

– Зимовец где-то бродит, – сказал Тимофей. – На конях они, в латах... Смуту на округу наводят. Боятся их люди...

Дружинники обследовали лачуги, и в одной нашли пожилую женщину – растрепанную, увешанную пучками высушенной травы. Тимофей назвался, сказал, кого ищет.

– Князь Орлик! – всплеснула руками женщина. – Как же ты всех наших напугал! Думали, что лиходеи...

– Акулину я ищу. Бабку Акулину...

– Ну какая ж я тебе бабка, князь? – обиженно и в то же время игриво повела бровью женщина.

Оказалось, что это и была мать Елены. Впрочем, Тимофей и сам об этом уже догадывался. Женщина была обвешана пучками трав, сам дом – травная кладезь, в котле едко-пахучий отвар булькает... Травница она, знахарка.

– Елена где?

– А почто тебе она, князь? – неожиданно избоченилась Акулина.

– Сама знаешь, почто, – нахмурился Тимофей.

– Знаю. Потому и спрашиваю... Негоже дочь мою по рукам таскать.

– Хочешь, в Заболонь ее отвезу, в хоромы?

– Хочу. Чтобы ты в жены ее взял, хочу!

– Я христианскую веру проповедую. В Перуна бы верил, взял бы Елену второй женой. А так не могу...

– Лучше б ты язычником был, – горько вздохнула женщина.

– Чего нет, того нет, – перекрестившись, сказал Тимофей.

– Видно, не люба тебе Елена...

– Люба, очень люба...

– Вот и возвернись в прежнюю исконную веру...

– Ты, ведьма, говори, да не заговаривайся! – вспылил Тимофей от таких слов.

Акулина испугалась, закрылась руками в ожидании удара.

– Ты брось эти бесовские козни!

– Нет, нет, что ты, соколик! Ты не так уразумел!

– Смотри, как бы сама не уразумела, на костре!

– Ну что ты! Что ты!

– Елена где?

– В лесу она... Все там сейчас...

– А ты чего здесь?

– Я за дочь боюсь. За себя не боюсь...

– Не боишься, что дочь без матери останется?

– Она уже взрослая девушка... Ты здесь побудь, князь. А я в лес схожу...

Женщина ушла. Тимофей тоже не стал оставаться в пропахшей травами лачуге.