Владимир Колычев: Ночная бабочка. Кто же виноват?

– Завтрак съешь сам, обед подели с другом, ужин отдай врагу?.. Знаете, я так и поступаю. Ужин отдаю врагу – своему желудку...

– Вам нельзя без ужина. Вы же в армии служите... У меня есть брат двоюродный, его Олег зовут, так он рассказывал... Кстати, а как вас зовут?

– Мой друг меня Чуковским зовет, – издалека начал я.

– Почему? Вы стихи пишете?

– Нет. Потому что меня Корнеем зовут...

– Корней... Основательное имя...

– Вы находите? – польщенно спросил я.

– Не знаю, мне показалось...

– Так что вы про брата своего рассказывали?

– В армии он служил... Уже отслужил... Вы еще служите. А выглядите старше. Сколько вам лет?

– Двадцать четыре. Я же после института...

Маленькая красивая ложь, как правило, звучит лучше большой и неприятной правды. Да и зачем Вике знать, что меня выгнали из института. Тем более что весной я постараюсь восстановиться на четвертом курсе, окончу его, а еще через год у меня будет высшее образование. Я ж не какой-то мужлан в конце концов....

– Да? И кто вы по специальности?

– Инженер-технолог... Металлообрабатывающие станки и комплексы...

– Это интересно.

Увы, но ни в названии, ни в сути моей будущей профессии не было романтики и тем более прагматики. Даже малым детям известно, что инженеры уже не входят в число уважаемых профессий. Заводы стоят, зарплату не платят... То ли Вика этого не понимала, то ли умела лицемерить, но в ее глазах отражался неподдельный интерес. А может, ей льстил факт, что я не просто солдат, а взрослый состоявшийся мужчина с высшим образованием... Так или иначе, но мне было приятно.

– А я тоже в институте учусь, – как о чем-то будничном сообщила она. – Правда, на первом курсе. Сельхозакадемия, экономический факультет...

За последние несколько лет экономические вузы прочно вошли в моду. Все хотят быть экономистами, финансистами, чтобы поближе к деньгам быть. Все правильно, рыба ищет, где глубже, человек, где лучше. И Вика не исключение...

– Московская академия? – уточнения ради спросил я.

– Московская. И живу в Москве... С родителями, – многозначительно добавила она и так же многозначительно улыбнулась.

– Отец у вас – у-ух! – с намеком на осуждение натянуто-весело заметил я.

– И ух и ах... Про ежовые рукавицы слышали?

– Да. У вашего папы такие...

– Точно. Шагу не дает свободно ступить. И ни с кем встречаться не разрешает... Вы не поверите, но у меня даже парня никогда не было...

– Да, в это трудно поверить.

– Но это факт...

И факт этот не вошел в купе, а ворвался с напором ураганного ветра.

– Та-ак! – взревел Викин отец. – И что мы здесь делаем?

И этим ветром меня задуло на верхнюю полку... Мужик производил отталкивающее впечатление. Рожа его кирпича просила, но при этом я готов был угождать ему. Шугнул меня, и я с радостью изобразил испуг... Он – идиот и самодур, но благодаря ему Вика никогда и ни с кем не встречалась. И не было у нее парня, которого она могла любить и которому могла... Даже думать не хотелось о том, как она могла миловаться с кем-то. Тем более что не было ничего. Вике никак не меньше семнадцати лет, может, уже восемнадцать. К этому возрасту многие современные девушки уже знают вкус плотской любви. И Вика могла ее познать. Ведь она так красива, а вокруг столько искусителей... Могла бы. Но спасибо ее отцу за то, что ограждал ее от искушения. И дальше будет ограждать этот цветник, но вовсе не для меня. Но ведь я десантник. Я создан для того, чтобы успешно преодолевать всякого рода преграды...

– А притворялся, что спит!.. – продолжал возмущаться мужик. – Ты его разбудила?

Вот и на Вику наехал.

– Папа, ну как ты можешь? – увещевательно возмутилась Вика.

– Аркадий, хватит! – достаточно резко осадила мужа ее мать. – Сколько можно? Вика уже совсем взрослая...

– Да?.. Ну, об этом мы дома поговорим, какая она взрослая! А этот...

Я лежал спиной к этому тирану-самодуру, но затылком чувствовал на себе его испепеляющий взгляд.

– Если он еще раз встанет, то я не знаю, что с ним сделаю!..

Это был самый натуральный истерический вопль. Недостойный мужчины... Скорее всего у Викиного папашки не все дома. Дать бы ему по чайнику, чтобы не вопил. Но нельзя. Ведь у меня виды на его дочь. И ссориться с ним нежелательно... Таких кретинов можно взять только старой армейской тактикой «виноват, дурак, исправлюсь...» Виноват я, потому и молчу, потому и не возмущаюсь...

Я молча ждал, когда уляжется шквал психической атаки на мои редуты. Ждал и дождался. Недоделанный Аркадий утих, забрался на свою полку. А спустя какое-то время засопел в две дырки. Неужели заснул? Я-то думал, что он глаз с меня спускать не будет... А может, он притворяется?