Владимир Колычев - Постой, паровоз!

– Ну чего встала? – во весь рот зевнул Карапет Вартанович. – Раздевайся!

– Зачем? – оторопело уставилась на него Инга.

– Хотеть тебя буду.

– Чего?!

– А ты думаешь, зачем я твоему Герберту деньги заплатил?

– Он сказал…

– Забудь, что он сказал. Он – голубой. А я нормальный. Так что радуйся, девочка, настоящий мужчина барать тебя будет!

– Сам себя барай! – возмутилась Инга.

Она была близка к истерике.

– Вах! Зачем так говоришь? Нехорошо говоришь.

– Мы так не договаривались!

Инга метнулась к двери, но Карапет поймал ее за руку, притянул к себе.

– Герберт говорил, что ты будешь хотеть. Но не будешь давать сразу. Я люблю, когда баба сначала ломается. Давай, говори, что не хочешь, говори!

– Не хочу!

– Молодец!

Карапет мерзко ухмыльнулся и вдруг двумя руками резко схватился за верх ее платья. И развел руки с такой силой, что платье с треском разорвалось до самого низа. Инга осталась в одних трусиках.

– За платье не бойся. За все заплачено. Хочешь, я и тебе денег дам?

– Пошел ты, знаешь куда?

– Вот туда я сейчас и пойду! – похабно осклабился армянин.

– Я кричать буду!

– Кричи, детка! Кричи!

– И закричу!.. А-а…

Но ее крик оборвался на самом взлете: Карапет наотмашь ударил ее ладонью по лицу и замахнулся снова.

– Только крикни, убью!

Инга с ужасом наблюдала, как этот жирный боров снимает с себя рубашку, брюки. Она, конечно, не девочка, но против своей воли ни с кем никогда не спала. Но выхода нет. А смиряться она не хотела…

Карапет снял брюки, подошел к ней в уверенности, что трусы с него она стянет сама. Но уверенность эта была сокрушена мощным ударом в дверь. В номер ворвались какие-то парни в черных костюмах. Армянин попробовал возмутиться, но мощный удар в челюсть опрокинул его на пол.

– Да я вас, уродов! – пытаясь подняться, завопил он.

Тут же град ударов снова прибил его к полу. Избиение прекратилось, когда в номер зашел мужчина в элегантном пиджаке кремового цвета. Серебристая водолазка под самое горло, черные отглаженные брюки, туфли из настоящей крокодиловой кожи. Среднего роста, худощавый, в годах. От него веяло силой, властью и большими деньгами.

Он с интересом посмотрел на Ингу. Улыбнулся, обнажая зубы – белоснежные и ровные, словно под линеечку. Наверняка фарфор или, по меньшей мере, металлокерамика. Инга такое чудо только по телевизору и видела.

– Можешь одеться, – сказал он.

Голос грубый, но с приятной хрипотцой.

Инга подобрала с пола остатки платья, как могла прикрыла им свою наготу.

– Ты за это ответишь! – прошипел армянин.

– Я?! – поморщился незнакомец. – Отвечу?! Перед тобой?!

– А-а, Роман Владиславович, – залебезил перед ним Карапет. – Извините, не узнал…

– Что ж ты, пес, делаешь? Наших девочек портишь, да?

– Она сама…

– Кого ты грузишь, урюк? Кого за лохматую закрывали, а?

– Меня. Но то подстава была, вы же знаете.

– Не знаю. Смотри, больше не отвертишься. Загремишь на крытку, точно петуха поймаешь. Ты меня понял?

– Д-да…

– Тогда сдерни, пока я добрый.

– Роман Владиславович, я вам все объясню.

– Я сказал!

Армянин прикусил язык, собрал вещи в охапку и как был, в одних трусах, выскочил из номера.

– Пацаны!

Одного этого слова хватило, чтобы из номера исчезли парни в черных костюмах. Роман Владиславович остался с Ингой с глазу на глаз.

– Я же сказал, можешь одеться, – усмехнулся он.

– Он… Он мне платье порвал…

– Больше ничего не порвал?

– Нет.

– Считай, повезло. Это еще та гнида. Как зовут? Чем занимаешься?

– Инга. Фотомодель.

– Фотомодель?! – хмыкнул мужчина. – На Герберта работаешь?

– Да.

– А чего тогда кричала? Ты же проститутка. У Герберта все проститутки.

– Я… не знала… Он меня обманул…

Сбивчиво, срывающимся голосом Инга рассказала, как было дело. Чем рассмешила своего спасителя.

– Герберт – еще тот жучара. Развели тебя, девочка. Никому в этой жизни верить нельзя. Никому. Вот ты сейчас, наверное, считаешь, что я тебя спас? Что я хороший? А я плохой. О чем я сейчас думаю?

– Не знаю, – поежилась Инга.

– Все очень просто. Я думаю, что мы бы могли в кабак с тобой сходить. Сначала ужин, а потом танцы. Кто девушку ужинает, тот ее и танцует. Ну ты меня понимаешь. Понимаешь ты или нет?

– Понимаю.

– Хорошо, что понимаешь. Я теперь от тебя не отстану. Да не жмись ты. Расслабься. Думаешь, я голой тебя никогда не видел?

– А что, видели?! – изумленно вопросила Инга.