Владимир Колычев - Постой, паровоз!

– Не смягчит…

– Ну почему же? Если представить дело как убийство из ревности, то смягчит, – не совсем уверенно сказал следователь. – А если будешь упрямиться, то высшая мера тебе обеспечена.

– А если нет?

– Тогда пятнадцать лет строгого режима. Сколько тебе лет?

– Двадцать один год.

– На свободу выйдешь в тридцать шесть. Мне тридцать семь, а я, считай, только жить начал. Женился недавно, сын родился. И все у меня впереди. Так что давай, парень, кайся, пока не поздно…

– Но я не убивал.

– Ты убивал! – разозлился следователь. – Убивал, но ничего не помнишь!

– Не помню, – кивнул Зиновий.

– Уже лучше.

– Но если я не помню, как я могу признаться?

– А не признавайся! Черт с тобой! Все равно улики железобетонные… Так, ознакомься с обвинительным заключением и распишись…

Зиновий слышал, что раньше безграмотные крестьяне ставили вместо росписи крестик. Он же поставил в документе нормальную роспись, но было такое ощущение, будто он ставил крест – на своей судьбе, на себе самом.

– Наталья Павловна!

Резкий мужской голос подействовал как щелчок хлыстом, призывающий лошадь остановиться. Наташа застыла как вкопанная, неторопливо и плавно обернулась на голос. Перед ней стоял печально знакомый опер Лебяжный. Это он раскручивал на признание Зиновия, это он работал с ней самой.

Шипилов уже давно в морге, Зиновию предъявили обвинение и вчера перевели в изолятор. Она же переехала на новую квартиру, где сейчас и обживается. В парикмахерскую сходила – укладка, маникюр. Домой возвращалась, когда появился Лебяжный. Опер поджидал ее во дворе дома. Во-первых, как он узнал, где она живет? А во-вторых, почему он пришел именно сюда? Шипилов тоже подкарауливал ее возле дома, известно, чем это все закончилось…

– В чем дело, товарищ капитан?

Наташа не возмущалась, не кичилась. Это был как раз тот случай, когда она должна была изображать из себя пусть и не совсем тихую, но смирную овечку.

– Да вот, поговорить хочу.

– Люди кругом, шумно.

– Вот и я о том же, – усмехнулся майор. – Может, к себе на чашечку кофе пригласите, а?

– Исключено.

– Почему?

– Один уже напросился.

– Напросился? А может, вы сами его совратили?

– Нет. И вас я совращать не буду, даже не надейтесь.

Уж не для того ли он пожаловал к ней домой, чтобы оказаться с ней в одной постели? Шипилов тоже был не прочь испробовать ее тела. Испробовал на свою голову… Может, и Лебяжный хочет пройтись по проторенной коллегой дорожке, чтобы через это найти ключ к детективной загадке? Но ведь ясно же, что Шипилова убил Зиновий…

– А может, все-таки, а? – насмешливо-похабно посмотрел на нее майор.

– Мне не нравится ваш тон.

– А капитан Шипилов вам нравился?

– Он – да, вы – нет.

– Что, резону от меня никакого нет, да? Какой смысл меня совращать?

– Не понимаю, о чем вы!

– А что тут понимать. Шипилов разрабатывал Чернакова, то есть вора в законе по кличке Черняк. Знаете такого?

Наташа готова была к подобному повороту событий, понимала, что менты могли глубоко копнуть.

– Ну, слышала, – без тени беспокойства во взгляде кивнула она.

– А я слышал, что вы спали с ним.

– Вас бессовестно обманули.

– Глупо было бы ожидать признаний от аферистки.

– Это я-то аферистка?! – возмутилась она.

– Праведный гнев оставьте для своих любовников. А у меня вы как на ладони. Вы, конечно же, в курсе, что Шипилов мешал Черняку?

– Без понятия.

– Да нет, понятия вы как раз имеете. А эти самые понятия имеют вас. В лице гражданина Чернакова. Что-то подсказывает мне, что Нетребин Шипилова не убивал.

– А я и не говорю, что он убивал.

– Да, но и не отрицаете. Сдается мне, что Шипилова убрали по личному распоряжению Чернакова.

Лебяжный смотрел на нее в упор – тяжелым пронзительным взглядом. Такое ощущение, будто видел ее насквозь. Наташе стоило большого труда сохранить внешнее спокойствие.

– Я вас не понимаю, – покачала она головой.

– А напрасно, напрасно… В общем, я хотел бы вас предупредить, что после всего случившегося Чернаков не оставит вас в живых. Подумайте об этом. И сделайте правильные выводы.

Майор достал из одного кармана авторучку, из другого – спичечный коробок, начиркал на нем несколько цифр, всучил его Наташе в руку.

– Это номер моего домашнего телефона. Домашнего! Если надумаете, позвоните мне вечером, после десяти. Уверен, что не вы убивали Шипилова. Но и Нетребин, похоже, ни при чем. Мне надо знать, кто настоящий убийца. Звоните!