Владимир Колычев - Прости, прощай

Она позвонила ему, когда ее отец куда-то уехал. Сама открыла ему дверь, молча, кивком головы поздоровалась, непривычно нервно повернулась к нему спиной, приглашая в дом.

Дима уже знал, что такое ремонт в евростиле. И, осмотрев квартиру, смог по достоинству оценить старание мастеров, которые работали здесь. Также он получил представление о платежеспособности владельца дома. Ремонт отличный, но ему не понравился царивший здесь беспорядок. Вещи разбросаны, на кухне немытая посуда. Но больше всего его насторожило поведение Даши. Она находилась в каком-то возбужденном ожидании. Как будто вот-вот должна была свалиться на нее манна небесная. А Дима, казалось, ее раздражал. Как будто он мог помешать этому счастью...

– Ты с утра расчесывалась? – спросил он, глядя на ее растрепанные волосы.

– Папа меня и так любит, – ничуть не смутившись, пожала она плечами.

– Папа... А что это за халат?

Не нравился ему и шелковый халатик, в котором она была. Слишком короткий подол для порядочной девушки, слишком глубокий разрез в области бюста. И контуры нижнего белья не угадываются.

– Папа подарил.

– Странно все это... – Он дернул за поясок, узелок развязался, и халатик, как будто сам по себе, сполз на пол.

А под ним костюм Евы и больше ничего. Роскошный костюм, возбуждающий.

– Почему ты ходишь по дому без ничего? – взбудораженно спросил он.

– Мне так нравится, – равнодушно сказала она, даже не пытаясь поднять упавшую одежду.

– Мне тоже нравится, – облизнувшись, кивнул Дима.

Он подошел к ней сзади, обнял, руками накрыв упругие полушария, пальцами нащупал твердеющие ягодки сосков. Даша закрыла глаза, томно выгибая спину, вздрогнула, пропуская через себя волну возбуждения...

– Он скоро придет, – прошептала она, покорно укладываясь на диван.

– Плевать.

Ничто, казалось, не могло остановить его. Даже если бы сейчас вдруг появился ее отец и приставил бы к его голове пистолет, он бы не смог оторваться от Даши.

Но ничто не помешало ему насытиться Дашей. Он поднялся с дивана, подобрал с пола халат, заботливо укрыл ее. Она лежала с закрытыми глазами, на лице привычное после таких случаев умиротворение.

– Тебе понравилось? – спросил он.

– Да, – кивнула она.

Он ждал от нее какой-нибудь комплимент, что-нибудь в духе «ты самый лучший». Но вместо этого получил обухом по голове:

– Но с ним лучше, – не открывая глаз, сказала Даша.

– С кем – лучше? – ошеломленно спросил он.

– С ним... Он такой ласковый. И с ним так долго...

– С кем – с ним?! – взревел Дима.

Даша испуганно открыла глаза, потрясенно уставилась на него.

– С кем с ним? – продолжал допытываться он.

– С тобой... – выдавила из себя Даша.

– Врешь! С кем ты была?!

– Ни с кем...

Он открыл было рот, чтобы продолжить допрос, но в дверь вдруг позвонили.

– Это он! – вскакивая с дивана, радостно воскликнула Даша.

И в замешательстве, с досадой глянула на Диму.

– Он не должен тебя здесь видеть... Давай сюда...

У него не было никакого желания прятаться от ее отца, но он все же позволил увлечь себя волной, которую она создала. Даша показала ему за кресло, стоявшее в углу комнаты между гарнитурной стенкой и торшером. За его спинкой было достаточно места, чтобы там мог спрятаться человек его комплекции.

– Дочка, живем! – услышал он полный радости голос Вильяма Крупнышевского. – Лекарства недели на две хватит... А если ты не будешь, то на три...

– Я буду!

– Может, не надо?

– Надо!

– Ну тогда давай...

Голоса становились все тише. Похоже, Даша и ее отец ушли на кухню. Но минут через пять они вернулись в гостиную. Скрипнули пружины дивана.

– А может, все-таки не надо? – спросил отец.

– Надо! – все так же твердо заявила дочь.

– Ну, тогда в последний раз...

– В последний.

Дима не понимал, что происходит. Но головы не высовывал.

– У-ух, кажется, зацепило... – блаженно протянул Вильям. – А у тебя как?

– Та-ак хорошо! – отозвалась Даша. – Как будто лечу куда-то!

– А вместе полетели?

– Давай.

Сначала громче обычного скрипнул диван, затем послышался шорох снимаемых одежд, чуть позже Дима услышал, как Даша застонала под мужским натиском. Дальше терпеть он не мог.

Он выскочил из-за кресла, но перемахнуть через него не смог: представшая перед ним картина превратила его в каменное изваяние. На диване обнаженная Даша в страстных объятиях своего отца, на журнальном столике два шприца – один пустой, другой с остатками раствора. На полу валялся резиновый жгут...