Владимир Колычев - Убить Беллу

– Но ведь сейчас не Средневековье, – Лариса озадаченно пригладила рукой волосы. – Наверняка существует методика лечения таких больных.

– Тяжелые формы порфирии лечению не поддаются. Но кое в чем вы правы. Медикаментозными средствами можно облегчить течение болезни. В конце концов, существуют заменители человеческой крови. Но... Дело в том, что есть люди, на которых влияют изменения лунной фазы. В полнолуние сознание таких людей погружается в так называемое сумеречное состояние. Человек неподвластен себе, им управляют темные силы...

– И как итог, потенциальный вампир становится реальным. И предельно опасным для общества, – заключила Лариса.

– В том-то и дело, – закивал Сушилин. – В том-то и дело...

– Значит, вы считаете, что в Лавкине завелся человек, больной порфирией. И Катя Гракова на его совести, так?

– Ну я бы не сказал, что я так считаю.

– Зачем тогда вы мне все это говорите?

– Ну хотел объяснить, что вампиры – это не совсем вымысел. Их существование можно объяснить с научной точки зрения...

– А давайте опустим эту точку на нашу грешную землю. И вместе хорошенько подумаем. Когда была убита моя подруга Катя, в полнолуние? В полнолуние.

– Сейчас, сейчас, – крепко задумался Сушилин. – Да, в полнолуние. Она была убита в полнолуние.

– Вы утверждаете, что у Кати Граковой наблюдалась кровопотеря.

– Утверждаю.

– Значит, в ваших краях завелся вампир-порфирик.

– Завелся, – кивнул врач.

– Он убил девушку, забрал у нее кровь и унес ее в свою нору.

– Получается, что так.

– Зачем же он тогда ее изнасиловал?

– Ну не знаю... Может быть, он срывает на них зло. За свое уродство...

– Вы говорите, что у порфириков развивается анемия. Это так?

– Да, и в достаточно тяжелой форме.

– У вас есть на учете пациенты с таким диагнозом?

Сушилин глубоко задумался.

– Надо будет просмотреть медицинские карточки.

– Посмотрите. Может быть, нам удастся найти убийцу.

– А вам это нужно?

– Странный вопрос. От рук этого подонка погибла моя лучшая подруга. А вы спрашиваете, нужно ли мне это.

– Да, да, я вас понимаю, – закивал Юрий Данилович. – Только вот себя не понимаю. Ведь я и без вас мог бы заняться частным сыском. Жаль, что это мне самому не пришло в голову. Но ничего, теперь мы выведем этого мерзавца на чистую воду... Или, вернее, на солнечный свет... Я вам говорил, что порфирики не выносят солнечный свет. Если так, то в их обиталищах темно и днем и ночью. И на свежий воздух они также выходят исключительно в темное время суток...

– Сколько в Лавкине домов?

– Ну сотни три, я думаю, наберется. Поверьте, для сельской местности это не так уж и мало.

– Но и не так уж и много. И люди здесь все друг про друга знают. Если бы среди ваших был человек с большими странностями, его бы уже давно со всех сторон просветили.

– Да, вы правы, у нас шила в мешке не утаишь.

– А в Гвоздевке сколько домов?

– Там совсем ничего. Дюжины две если наберется, и то хорошо... Но в Гвоздевке какие дома, там же не только деревянные халупы. Белокаменные хоромы тоже в наличии имеются. Небедные люди в них живут. Из города понаехали. Кто-то на лето приезжает, кто-то постоянно живет. Озеро там в Гвоздевке красивое, березовая роща опять же – ну как у Левитана на картинах. Природа, воздух, тишина. В общем, тишь, да гладь, да божья благодать...

– В тихом омуте черти водятся.

– Ну так-то оно так. Да только насчет Гвоздевки я ничего сказать не могу. У нас же не больница, а так себе, два сарая, две калеки, а посредине фига. Из Гвоздевки ко мне ходят, но те, кто попроще. А эти, которые покруче, те аж в Москву ездят. У них и машины, и деньги, до шоссе рукой подать – сел да поехал. В общем, богатеи гвоздевские для меня – темный лес.

Она видела Гвоздевку издалека, и то в темноте. Но все равно имела представление об этой деревне. Бревенчатые покосившиеся избы, а рядом, на берегу озера в тишине березовой рощи, – особняки новых русских. Хозяева жизни. Со своими причудами. Может, наскучила кому-то тихая жизнь. На подвиги потянуло. И началась кровавая жатва... Лариса не обладала даром предвидеть будущее. Но где-то в душе копошился червячок интуиции и скользким своим хвостиком показывал на Гвоздевку. Там собака зарыта...

Лариса жила в свободной деревне, и сама она свободный человек. Поэтому имела полное право на лесную прогулку. Врач Сушилин убрался от нее в третьем часу ночи. Под утро на бровях, как на гусеницах, приполз Федотыч, пробормотал что-то насчет рыбалки и ушел в крутое пике на полати. До сих пор спит как убитый. И снится ему что-то не очень приятное. Может, видит во сне привидение в подвенечном платье.