Владимир Колычев - Я тебя урою

Степан отправился к яхте. Там уже оживление. Палкин стоит на носу, Ядреныч – на капитанском мостике. Встревоженно и выжидающе смотрят на него, ждут, когда он подойдет к ним. Приблизился.

– Что там такое? – крикнул Паша.

– Градусник мне, быстро! И мобильник!.. Еще ручку и лист бумаги...

– Так, а что случилось?

– Труп!

– Мама мия! Как – опять? Кто на этот раз?

В отличие от своего подчиненного, Ядреныч вопросов не задавал. Принес и термометр для определения температуры человеческого тела, и мобильник, и лист бумаги в придачу с авторучкой. Сам спустился к Степану. И вместе с ним отправился к трупу.

По пути Степан дозвонился до поселкового отделения, сделал сообщение. На месте, не мудрствуя лукаво, стащил с покойника штаны и вставил градусник. Записал время.

Таблиц и коэффициентов определения времени смерти у него под рукой не было. Он всего лишь сделает контрольные замеры, а там уж пусть специалисты разбираются... Ладу он от такой процедуры избавил. Смысла не было. В том случае труп не был таким свежим, да и внешние факторы – солнце и жара – свели бы температурные изменения на нет... Да и не было особо уверенности, что Лада погибла по своей вине. А сейчас Степан почти не сомневался в том, что Макс погиб по чьей-то злой воле. И это при том, что у него был мотив наложить на себя руки. Интуиция не просто подсказывала – она кричала о том, что произошло убийство.

– Это что ж такое, не успели опомниться, а тут снова жмур, – посетовал Ядреныч.

– Как всегда, вы ничего не слышали...

– Так в том-то и дело, что нет... Вы нам вчера фитиля вставили, так. Мы с Палычем всю ночь вахту несли. Не было ничего...

– Всю ночь, до самого утра?

– Ну, Палыч – до утра... – Ядреныч виновато отвел в сторону взгляд.

– Чего ты там не договариваешь?

– Так это, его была очередь. А я утром проснулся, выхожу наверх, а он, тупила, дрыхнет... Еле растолкал...

– У вас вроде бы камеры наружного слежения...

– Так это, работали камеры... Но так они вокруг яхты обзор дают. А сюда ни одна не направлена... А надо было бы... А это кто такой?

– Макс, дворецкий Кляевых... Он был свидетелем, – сказал Степан и нарочно затянул паузу.

– Каким свидетелем? – не выдержал напряжения Ядреныч.

– Он слышал, как твой Палыч договаривался с Ладой...

– Так это из-за него Палыч спалился? – нахмурился парень.

– Из-за него... И вы ему этого не простили...

Степан вложил в свой взгляд всю имеющуюся в нем силу воздействия.

– Э-э, начальник, так нельзя! – побледнел Ядреныч. – Мы здесь ни при чем!

– А вы всегда ни при чем... Только почему-то люди вокруг вас гибнут...

Степан снова направился к яхте. И попытался прижать к ногтю Пал-Палыча.

– Так это, не убивал я этого хмыря! – искренне возмутился парень. – Я вообще на берег не сходил...

– И кто тебе поверит? – пристально посмотрел на него Степан.

– Так это, техника подтвердит. Это, у нас же камеры... Вы это, пленки просмотрите, да, там видно, что я все время на яхте был...

Система видеонаблюдения состояла из четырех камер. Но ни одна из них не была направлена в сторону Хуторка. Зато вся палуба вдоль и поперек просматривалась. И если Паша в течение ночи сходил на берег, это должно было зафиксироваться на пленке. Но просматривать запись – дело долгое и нудное... Пусть специалисты разбираются... Если, конечно, они будут. А то ведь снова, как в прошлый раз, гибель Макса спишут или на несчастный случай, или на самоубийство. Даже дела возбуждать не станут...

– Блок памяти придется изъять, – сказал Степан.

– Да не вопрос! Мы же знаем, что полковник Круча – самый справедливый полковник на свете! – осклабился Ядреныч.

– Во-первых, не полковник, а подполковник. А во-вторых, не надо забивать мне баки...

Лесть, она всегда приятна. Даже если ты реагируешь на нее как бык на красную тряпку. Льстецов можно презирать сколько угодно, но сладкие капли с их языка все равно западают в душу... Вот и сейчас Степану захотелось быть самым справедливым ментом в мире. И это при том, что он и без того всегда стремился к справедливости...

Степан изъял блок памяти, еще раз побывал у трупа – сделал очередной замер. Поднялся наверх, по пути домой дернул калитку во двор Кляевых. Закрыто. А запирается она изнутри. Макс этого сделать не мог. Тогда кто?.. Надо разбираться.

Жанна уже проснулась, хозяйничала на кухне.

– Долго же ты купался, – заметила она.

– Даже ноги не намочил...

– Чем же ты занимался?

– Была бы ты Ленусиком, а я Сафроном, пришлось бы тебе объяснять, что никаких баб не было... Не было... В этот раз обошлось без женщин. В этот раз мужчина...