Наталья Александрова - Игра случая

– Так я могу не волноваться за здоровье тети Нюры? Мы с ней последнее время подружились.

– Да. Вот только, неясно мне, почему они напустились на племянника, ведь старуха-то жива, и еще может лет десять прожить. Если только… ладно, я выясню.

Они еще немного посидели, поболтали по-дружески, потом он попрощался и ушел. Конфеты Надежда спрятала в шкафчик на балконе, туда уж муж точно в ближайшее время не полезет!

В районной поликлинике, где лечилась пенсионерка Примакова, произошло ЧП. Ночью кто-то влез в помещение лаборатории, посуду и препараты не тронул, но уничтожил все записи за последний месяц. Потом неизвестный проник в регистратуру и нахулиганил там – разбросал карточки, некоторые изорвал. Беспорядок был страшный, но, поскольку ущерб был нанесен небольшой, то большого шума поднимать не стали, решили, что какой-то наркоман вломился в лабораторию по ошибке, думал, что это аптека. Зав отделением распорядился все записи в карточках восстановить, а недостающие анализы взять у больных по-новой.

Таким образом участковый врач Марина Евгеньевна и узнала, что предыдущий анализ Анны Матвеевны Примаковой был ошибочный, перепутали что-то девочки-лаборантки. Марина Евгеньевна порадовалась, что не успела вызвать родных Анны Матвеевны и расстроить их дурной вестью. А бабуля для семидесяти восьми лет была довольно бодрая и, если так и дальше пойдет, проживет еще лет десять.

Маклер Володя проснулся как от толчка. В комнате горел свет – не яркая люстра, а небольшая настольная лампа под зеленым шелковым абажуром. Володя подумал было, что забыл выключить лампу перед сном, но тут же понял свою ошибку. В комнате были посторонние, совершенно незнакомые ему люди, один из них высокий, худой, в длинном плаще оливкового цвета стоял возле книжного шкафа и листал книжку Пыляева «Старый Петербург». Второй постарше и поменьше ростом сидел в кресле и наблюдал за просыпающимся Володей.

– Доброе утор, Владимир Анатольевич! Мы вас разбудили?

– Кто вы такие? Как сюда попали? Я сейчас милицию вызову!

– А вот это вряд ли, – незваный гость покосился на телефон с коротко обрезанным шнуром.

Худой человек в плаще поставил Пыляева на место, в один шаг подошел к лежащему Володе, наклонился к нему и каким-то заботливым жестом заклеил его рот узкой полоской пластыря.

– Это чтобы вы не шумели понапрасну, соседей не тревожили. Время еще раннее, многие спят… Мы вам потом пластырь снимем обязательно, мы с вами поговорить хотим, а пластырь мешает. Только мы его не здесь снимем, а в другом месте, где никто не помешает нашему разговору. Вы пока оденьтесь, вот вещи ваши мы уже приготовили, – мужчина показал на стул в изголовье кровати, куда была брошена Володина одежда.

Володя смотрел на двух незнакомцев в ужасе. Он попытался крикнуть, но пластырь не давал издать ни звука, а когда он попытался сорвать пластырь, худой резко ударил его по ключице ребром ладони, так что от боли потемнело в глазах, – сам же при этом продолжал улыбаться и увещевал Володю:

– Нет, не надо, Владимир Анатольевич! Мы же вас не хотим связывать, со связанными руками одеваться неудобно. Вставайте, одевайтесь, мы с вами поговорить хотим. Вы ведь человек умный, воспитанный, глупостей никаких совершать не намерены.

А то придется больно вам сделать, очень, очень больно…

От его мягкого, почти ласкового голоса маклеру сделалось нестерпимо страшно. Дело в том, что маклер Володя с детства очень боялся боли. От одной мысли о том, что его будут бить, пытать, мучить, ему становилось плохо. Он встал, послушно, как тряпичная кукла, оделся и пошел к дверям. Он понимал, что боль все равно будет, что они для того и увозят его, чтобы пытать в таком месте, где никто не помешает, но воля оставила его, ему хотелось хоть немного отложить неизбежное…

Возле дверей старший из гостей взял его под руку и незаметным движением ткнул в бок страшное узкое лезвие.

– Владимир Анатольевич, мы с вами сейчас по лестнице пойдем. Время, конечно, раннее, но вдруг кого из соседей встретим, а у вас пластырь на лице… неудобно как-то будет. Так что давайте-ка мы пластырь пока отлепим, а вы будете себя вести по-умному, тихо, а то видите, ножичек-то – аккурат против сердца! Неприятно будет.

С этими словами он резким движением сорвал пластырь, пока его худой напарник открывал знаменитые Володины бронированные двери.

– Хорошие двери у вас, – покосился тот на маклера, – надежные. Сколько платили?