Жан-Мишель Шарлье - Преступный синдикат

– Дорогого?

Джонсон стряхнул пепел с сигары. Тихо, словно боялся сорвать голос, он проговорил:

– Он слишком хорош, чтобы его продавать. Правда, с ним положение сложнее. Он уже принадлежит кое-кому, кто заплатит за него нужную сумму…

– Я его знаю?

– Немного. Это твой земляк, Сальваторе Маранзано.

С перепугу Джо Адонис схватился рукой за сердце, а точнее, за то место, где «в колыбели» отдыхало его любимое дитя – автоматический пистолет «ремингтон» 38-го калибра.

Ответ Чарли был лаконичен:

– Покупателем буду я.

Рука Адониса опустилась. Этот красивый малый, всегда готовый действовать, боялся сильных эмоций.

Когда Джонсон принимался за какое-нибудь дело, он не останавливался на полпути. На карте района указательным пальцем с идеально сделанным маникюром он отметил маршрут, по которому пойдет отряд Маранзано.

На следующий день, из Нью-Йорка на трех автомобилях выехали: Чарли Луканиа, Мейер Лански, Багси Сигел, Альберт Анастасиа, Джо Адонис, Джек Легс Даймонд, Лепке Бухалтер, Фрэнк Скализе, Томми Луччезе и еще двое гангстеров, благополучно здравствующих и поныне и превратившихся в «добропорядочных» граждан, имеющих склонность возбуждать процессы о клевете. Они остановились в лесу неподалеку от Эгг-Харбор в штате Нью-Джерси. Даже самые обеспеченные вновь обрели смелость, как только почувствовали, что источник их доходов может иссякнуть.

Этот источник находился сейчас совсем рядом, в кузовах восьми автомашин. Впереди колонны шел лимузин, в котором расположились четверо вооруженных до зубов сопровождающих. Замыкал ее другой лимузин с пятью лучшими «курками». Рядом с каждым водителем находилось еще по одному человеку, вооруженному пистолетом-автоматом «томпсон», зловещей машиной смерти.

Головная машина остановилась перед поворотом. Путь преграждала поваленная пихта. Для сопровождающих такая неожиданность не требовала пояснений. Дверцы лимузинов распахнулись еще на ходу. Но стрельба, которую открыли с обеих сторон дороги, была такой сильной, что тут же под неистовым градом пуль дверцы захлопнулись, а изрешеченные тела застыли на сиденьях. Водители красноречиво тянули руки вверх. Лимузин, прикрывавший колонну сзади, взревев мотором, устремился восвояси. Сидевшие в первых трех грузовиках гангстеры попытались сопротивляться, но, сраженные меткими выстрелами, вскоре затихли. Анастасиа на всякий случай разрядил в них свою «пушку», «смит-вессон» 45-го калибра. Водителей согнали прикладами в кювет. Джека Даймонда пришлось при этом сдерживать: он буквально осатанел от этой омерзительной работы.

Покончив с этим, главари преступного синдиката как ни в чем не бывало заняли места в кабинах грузовиков. Луканиа, Сигел и Лански повели лимузины. Никки Джонсон поджидал их в Нью-Йорке вместе с Дженовезе и Костелло. Увидев Луканиа, он забеспокоился.

– Потерь нет? – спросил он.

– Ни одной. Не могли позволить себе такой роскоши. Если бы хоть кто-нибудь из нас был ранен, пришлось бы бросить один грузовик. Понимаешь, чего бы это стоило?

Джонсон застыл с открытым ртом. Последующие дни для тех, кто обитал между 5-й и 6-й улицами, можно было бы назвать праздничными.

52-я улица превратилась в оазис, где расцвели все запрещенные удовольствия. Добытое виски золотилось в огромных хрустальных бокалах, где после стольких перипетий оно охлаждалось кубиками льда, прежде чем попасть в глотку какого-либо знатного клиента.

После успешной операции все ее участники усилили меры по собственной безопасности, выходили на улицу только четверками и шли по двое по противоположным тротуарам, с тем чтобы можно было оказать поддержку друг другу в случае внезапного нападения. Хотя никто из конвоировавших колонну и оставшихся в живых узнать их не мог, поскольку Чарли снабдил нападавших специальными черными капюшонами и в течение всей операции не было произнесено ни единого слова, не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы понять, кто совершил нападение. У Маранзано, имевшего отменный нюх, не могло возникнуть сомнений по этому поводу. Целый месяц прошел в опасениях и ожиданиях мести с его стороны. Но он молчал. Все, кто ожидал, что он начнет действовать, уже склонялись к мысли, что он готов снести позор. Приказа дона ждали скорее не для мести, а для подтверждения его права называться таковым. «Если ты прощаешь обиду, жди смерти», – гласит сицилийская пословица. Дон Сальваторе, по-видимому, счел эту сентенцию устаревшей и постарался забыть ее.